Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Почему у нас их нет? Потому что хороший слуга — это некто, понимающий вас, когда вы что-то говорите, учащийся на своих ошибках, способный передвигаться по дому, не ломая вещи, не раздражая окружающих и т. д. (любой пункт из этого списка находится за пределами возможностей машин, которые мы на данный момент умеем строить). Не стоит волноваться по поводу того, что он поболтает с другими роботами-слугами и решит учредить профсоюз. Нет причин встраивать такую способность в слугу. Настоящие слуги иногда бывают надоедливы, потому что они люди и обладают человеческими потребностями. У компьютеров таких потребностей нет.

Нам еще очень далеко до создания подобных машин. Чтобы это сделать, нам понадобится глубокое понимание взаимодействий между людьми. Электронному лакею пришлось бы понимать фразы: «Робот, ты опять пережарил это блюдо» и: «Робот, детям очень не понравилась твоя песня». Так что нам всем надо перестать волноваться и начать пользоваться теми классными штуками, которые нам действительно способен дать искусственный интеллект.

В пантеоне ужасных медицинских экспериментов мало что сравнится с пересадкой головы. Опыты на животных делались двумя разными способами: путем замены одной головы на другую или пересадки второй головы на животное. До сих пор процедура была не очень успешна. Но мы уже намного лучше разбираемся в сосудистой хирургии: делаем шунтирование, сшиваем и пересаживаем как крупные, так и микроскопические сосуды. Сравнимые достижения были получены области восстановления мышц и поврежденных позвонков. Все лучше удаются операции по реплантации разъединенного спинного мозга на мышах и приматах.

До частичной трансплантации мозга, вероятно, нам еще очень далеко. И дело усложняет не только ряд процедур со стволовыми клетками, но и то, что пересадка фрагментов одного мозга в другой — очень сложная задача из-за высокой плотности мозгового вещества, содержащего триллионы связей. Но по мере того как экстренные операции — реплантация пальцев, конечностей, даже лиц — становятся обычным делом, вопрос о том, возможно ли и надо ли пересаживать человеческую голову целиком, становится все актуальнее.

Частичная реплантация человеческой головы — уже реальность. В 2002 году пьяный водитель сбил в Аризоне подростка, Маркоса Парра; удар был настолько сильным, что голова Парра оказалась почти полностью отделенной от туловища, только спинной мозг и несколько кровеносных сосудов не давали ей оторваться от тела. К счастью, Кертис Дикмен, хирург из Неврологического института Бэрроу в Финиксе, как раз готовился к проведению именно такой экстренной операции. Позвоночник прикрепили к основанию черепа винтами, часть тазовой кости использовали для того, чтобы соединить шею и череп, и через шесть месяцев Парра играл в баскетбол.

Возможно, не за горами успешная полная пересадка головы, которую проведут на животных. А если такие процедуры будут заканчиваться успехом и подопытные станут приходить в сознание, мы начнем получать ответы на вполне себе фундаментальные вопросы, в том числе: «Передаются ли таким способом также воспоминания и сознание донора?»

Подобные вопросы об эмоциях, привязанностях и характере донора задавали во время первых операций по пересадке сердца, хотя оно всего лишь мышца. А как насчет мозга? Если мыши с новыми головами станут опознавать лабиринты, по которым раньше бегали мыши-доноры, или сохранят их условные реакции на определенные продукты, запахи и стимулы, то мы будем вынуждены допустить, что память и сознание действительно передаются. Но если ни один из экспериментов не продемонстрирует сохранения прежних знаний или эмоций, то нам придется сделать вывод, что мозг — это тоже что-то вроде электрохимической мышцы.

Если нам удастся обнаружить вероятность переноса знаний и эмоций из одного тела в другое, это будет иметь большое значение для ответа на вопрос: «Сможем ли мы когда-нибудь загружать часть мозга не только в другое тело, но и в микросхему, в машину?» Если удастся сделать это, то путь к созданию крупномасштабного искусственного интеллекта окажется намного легче. Нам надо будет просто скопировать, объединить и дополнить уже существующие данные — данные, о которых нам точно известно, что их можно передавать, накапливать и изменять. Тогда останется следующий вопрос: «Какой интерфейс между биологическим объектом и машиной наиболее эффективен?»