Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Всепроникающий людской страх, возникший в XX веке, усиливается с каждым новым предсказанием о Судном дне: дескать, в ходе развития искусственного интеллекта некий непредвиденный компьютерный баг неизбежно приведет к тому, что машины взбунтуются и захватят весь мир.

Я опасаюсь обратного — того, что развивающийся искусственный интеллект окажется недостаточно забагованным. Мыслящие машины, которые превосходно справляются с саморегуляцией, самооптимизацией, так что квадратный штырь всегда идеально заходит в квадратное отверстие, также окажутся лишены случайных вспышек озарения, обусловленных человеческой склонностью к багам — к попыткам вставить квадратные штыри в круглые отверстия, или, проще говоря, нашим умением замечать случайные, но мощные идеи, которые между делом возникают в ходе решения задачи «Форма предмета / форма отверстия».

Рассмотрим, насколько важно замечать что-либо. По какой причине мы можем полакомиться макаронами с сыром всего за несколько секунд? Когда Перси Спенсер работал в Raytheon, он проходил мимо одной машины и заметил, что его шоколадка расплавилась. Почему? Машина генерировала микроволны. Вместо того чтобы пытаться оптимизировать магнетрон и избежать в будущем проблем с шоколадками, Спенсер воспользовался внезапным озарением и догадался, что расплавившийся шоколад может оказаться предвестником чего-то большего.

Рассмотрим, насколько важны случайности. Резина была обречена на узкоспециализированное применение, поскольку не выдерживала высоких температур, пока Чарльз Гудьир не поскользнулся и не уронил кусок каучука на горячую плиту. Вместо того чтобы постараться предотвратить такие ошибки в будущем, он заметил, что произошло нечто интересное, а результатом стала вулканизированная, водонепроницаемая резина.

Наконец, рассмотрим то, насколько важны человеческие «баги» — наши когнитивные искажения. Например, оптимизм заставляет нас верить, что мы можем добраться до Луны, вылечить все болезни и начать успешный бизнес в ужасном месте, откуда предыдущий арендатор сбежал. Эффект владения заставляет нас высоко ценить то, что мы имеем, что сами придумываем и создаем, даже когда с нами никто не согласен. Но можно ли считать, что при первых признаках неудачи отказываться от любого начинания в пользу того, что кажется более успешным, — всегда оптимальное решение? Упрямые ученые (к примеру, Галилей и Дарвин), которые остаются при своем вопреки общепринятым теориям и проявляют строптивый нрав, — это такой баг, но результат может оказаться гениальным. В значительной мере именно баги делают нас — как и любую форму интеллекта — людьми.

Мыслить — это хорошо. Понимать — лучше. Создавать — лучше всего. Нас окружают все более разумные машины. Проблема заключается в их приземленности. Они думают о том, как сажать самолеты и продавать мне всякие штуки. Они думают о наблюдении и цензуре. Их мышление неполноценно, если не безнравственно. Сообщается, что в прошлом году компьютер прошел тест Тьюринга. Но он прошел его под видом тринадцатилетнего мальчика, что вполне закономерно, учитывая основной род занятий наших инфантильных машин.

Мне бы очень хотелось, чтобы наши машины повзрослели, стали поэтичнее и обзавелись нормальным чувством юмора. Это должно стать арт-проектом столетия, финансируемым правительствами, негосударственными фондами, университетами и бизнесом. У каждого есть личная заинтересованность в том, чтобы сделать наше мышление более глубоким, улучшить понимание и генерацию новых идей. В последнее время мы приняли много идиотских решений, основанных на недостаточной информации, слишком большом количестве информации или неспособности понять, что эта информация означает.

Мы сталкиваемся со множеством проблем, которые приходится решать. Давайте начнем думать. Давайте начнем создавать. Давайте агитировать за то, чтобы у нас было больше фанка, больше соула, больше поэзии и искусства. Давайте отойдем от наблюдения и продаж. Нам нужно больше художников-программистов и художественного программирования. Нашим мыслящим машинам пора повзрослеть, выйти из подросткового периода, который длится уже 40 лет.