Юрий Липовский - В Хангай за огненным камнем

Тарбаган — довольно крупный и весьма примечательный сурок, колонизировавший степные просторы Монголии и прижившийся даже в суровом Хангайском нагорье. Его желтовато-серая с серебристым отливом шкура — ценная и популярная здесь пушнина, идущая также на экспорт. О достоинствах же тарбаганьего мяса говорить не будем — хозяева оцепили его лучше нас.

Весьма интересна сама охота на тарбаганов, напоминающая театрализованное представление. Готовясь к охоте на тарбагана, охотник облачается во все белое, надевает шапочку с пришитыми к ней ушками из белой шкурки и берет опахало из белого хвоста яка. Некоторым диссонансом при таком наряде кажется ружье за плечами охотника. В таком виде охотник готов к выходу. Его «сцена» — ровная и широкая степь со множеством тарбаганьих нор, в которых укрылись самые любопытные в мире четвероногие зрители. И охотник начинает свое «представление». Энергично помахивая опахалом, он, подобно шаману, совершает в экстазе танец, сопровождая его гортанными возгласами. Зрители по заставляют себя ждать — преисполненные любопытства, тарбаганы вылезают из своих убежищ и, усевшись на задние лапки, с интересом наблюдают своими черными, как угольки, глазками за пляшущим чудовищем.

Любопытство в тарбагане борется со страхом, но, увлекшись, он подпускает охотника на расстояние верного выстрела.

Тарбаганы не только любопытны, но и удивительно трудолюбивы. Они ухитряются рыть себе норы глубиной до 3 м, устилая подземные квартиры сухой травой и закрывая вход в них добытыми стройматериалами — глиной и камнем. Там они и укрываются в течение долгого и холодного периода. А когда наступает весна, тарбаганы, пробудившись от спячки, активно принимаются за работу. Они начинают ее со строительства «дачных помещений» — неглубоких нор с многочисленными запасными выходами на случай опасности.

Неутомимая землеройная деятельность этих четвероногих «шахтеров» принесла даже некоторую пользу нашему брату-геологу. Отвалы рыхлых пород, уложенные в виде грядок возле тарбаганьих выработок, часто заменяли нам проходку копушей для изучения состава пород и отбора шлиховых проб. «Наши четвероногие сотрудники помогают нам искать пироп», — однажды проникновенно изрек Намсарай, отбирая шлих из тарбаганьей норки.

Памятуя все это, съедать своего «сотрудника» мне не хотелось, да и сам вид опаленного на костре животного не вызывал гастрономического интереса. Но есть надо было! Во-первых, чтобы своим отказом не обидеть товарищей, во-вторых, чтобы самому оценить это экзотическое монгольское блюдо, а в-третьих, — ничего другого в нашем меню не было.

Мясо пахло костром и еловыми шишками. Оно оказалось сочным и румяным, как «цыпленок-табака», неожиданно сладковатым на вкус и довольно жирным. Впрочем, жир и является одним из главных достоинств тарбагана, который, по народному поверью, исцеляет человека и делает его сильным.

— Ну как, приобщили Вас к тарбаганьему мясу? — полюбопытствовали мои спутники, когда от бодога остались одни косточки.

— Приобщили, но теперь мой черед — приучить вас к рыбе. Идет?

После бодога последовало традиционное чаепитие, во время которого мы обменялись своими впечатлениями. Однако наша беседа не затянулась, ибо усталость прошедшего в напряжении дня давала о себе знать. Провожаемые серебристым диском луны и самоцветьем звезд, рассыпавшихся в бархатно-черном небе, мы нырнули в палатку и моментально заснули.

В последующие два дня мы с трудом продвинулись на 20 км вдоль левого берега Чулутын-гола. Дорога все петляла в лавовом поле среди каменных завалов и мрачно черневших останцов, напоминавших своей причудливой формой какие-то фантастические башни.

К счастью, путь пролегал в каких-нибудь 100–200 м от каньона, ставшего главным объектом наших исследований. Это позволяло чаще делать остановки и заглядывать в «нутро» пропасти.

Освоившись с обстановкой, мы лазали по каньону уже уверенней, расходились в разные стороны или сходились все вместе перед интересным обнажением. Порой забывали о времени, увлеченные изучением обнажившихся в стенках каньона базальтовых лав. Они представлялись нам страницами огромной, не всегда понятной каменной книги. Прочитать эту книгу могли помочь только детальные, собиравшиеся по крупицам наблюдения и образцы, которыми мы наполняли наши рюкзаки. Содержимое их, хотя и сильно оттягивало плечи во время подъемов, но казалось нам тогда самым дорогим грузом. И наши надежды на него оправдались! Как-то раз, просматривая образцы лав из последнего маршрута, мое внимание привлек один необычный по своему облику образец, найденный Намсараем в русловом аллювии. Это был полуокатанный обломок какой-то брекчиевидной вулканической породы, насыщенной мелкими осколками других порол, плотно сцементированных ожелезненной стекловатой массой. Под лупой удалось разглядеть, что осколки состоят как из вулканического, так и из осадочного материала.