Александр Никонов - Венец творения в интерьере мироздания

Образование сложных клеточных структур, подобных аппарату Гольджи, клеточному ядру и пр., мы рассматривать не будем ввиду их чрезвычайной сложности. А эволюция «от амебы до гориллы» хорошо изложена в популярной книге с одноименным названием, а также во всех учебниках биологии.

Упомянем лишь некоторые любопытные особенности этого процесса. Скажем, в ступени развития хордовых была забавная развилка эволюции.

Существует животное, минога, у которой мозг имеет уже все разделы человеческого, а на месте, где у грудного ребенка расположено темечко, у миноги — третий (теменной) глаз.

Когда человек рождается, на этом месте прочные кости черепа отсутствуют, а вместо них — пульсирующая область кожи, которая на первом году жизни зарастает костной тканью. Эволюция могла пойти и другим путем, и тогда третий (теменной) глаз стал бы или остался бы таким же, как и два других.

Любопытно также, что, однажды сформировавшись, многие виды стабилизируются и их эволюция начинает протекать согласованно с другими видами, причем между видами часто выдерживается дистанция. Это немного похоже на формирование линейчатого спектра, характерного для излучения и поглощения света газами. Давление, оказываемое на вид экологической нишей, может вызвать его конденсацию, что (как и в случае конденсации газа) приводит к появлению полосатого спектра (расы).

Собственно говоря, пассаж про расы и линейчатые спектры не имеет прямого отношения к биохимической эволюции, но он любопытен и прекрасно иллюстрирует общность проявления физических законов для неживых и живых систем, состоящих из массы сходных элементов.

Из научных предположений упомяну разве что еще гипотезу о влиянии поверхностных явлений. Возможно, что кристаллические поверхности природных минералов могли играть роль шаблонов, с помощью которых происходила организация или даже воспроизведение сложных молекулярных соединений на первом этапе эволюции.

Появление мембран — тонких полимерных соединений — позволило скопищу из органических молекул накапливаться в ячейках, состав которых чуть отличался от состава окружающей среды. Это было шагом обособления, выделенности от среды.

В архейскую эру существовали простейшие одноклеточные, не имевшие ни ядра, ни других сложных внутриклеточных структур. Их называют протокариотами. Аж до середины протерозоя протокариоты были единственными обитателями морей. А потом, 1,5 миллиарда лет назад, появились эутокариоты — клетки, имеющие разные внутриклеточные структуры. Как это произошло? Большинство ученых ныне полагает, что сие знаменательное событие случилось в результате либо пожирания, либо случайного проникновения одной безъядерной клетки в другую. Съеденная клетка благодаря случайности не растворилась, а продолжила жить внутри другой клетки, приспособившись к такому существованию. Такое симбиотическое существование закрепилось эволюционно.

Если посмотреть на хлоропласты, существующие в клетках растений, то можно увидеть, что они очень напоминают слегка измененные цианобактерии — одноклеточные синезеленые водоросли.

Идет, без устали его ступают ноги.

Идет туда, где край всего,

Где только боги.

Идет сквозь миллионы лет

По хляби, студи,

Не веруя, что края — нет,

Что боги — люди…

Борис Владко. «Человек»

При всех наших грандиозных идеях и высоком самомнении мы скромные существа, повинующиеся законам поведения животных.

Десмонд Моррис. «Голая обезьяна»

Мы сидели в редакционном кабинете и говорили. Я специально запер дверь, чтобы не отвлекаться, и не обращал внимания на периодические подергивания дверной ручки с той стороны. Чуть шипя, мерно крутился диктофон, помаргивая красным глазком.

Это было не интервью. Это было не интервью в прямом смысле слова. Это было, если можно так выразиться, «двойное» интервью — непонятно, кто спрашивал и кто отвечал. Собственно, редакция так именно и задумывала: не Никонов берет интервью у Минкина, и не Минкин — у Никонова, а идет бой двух точек зрения. Ринг. Гонг. Мясорубка. И готовился этот материал потом нестандартно — не одним автором-интервьюером, а нами совместно — мной и Минкиным — по диктофонной расшифровке.

Разговор шел уже два часа, а у меня было такое ощущение, что он только начался. И что стороны только-только успели обозначить позиции. Это было столкновение двух миров. Двух моральных систем. Двух мировоззрений — патриархального и постиндустриального.