Хал Хеллман - Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов

В свою очередь Лейбниц высмеивал идею о том, что Бог — всего лишь помощник астронома. Он полагал, что Вселенная, работающая как часы и требующая периодического завода, — понятие неприемлемое и умаляет совершенство Бога.

Такая вера в совершенство Бога и Вселенной играла ключевую роль в философии Лейбница. Он был убежден, что Бог сделал тщательный выбор среди бесконечного числа миров, остановившись на том, который показался ему самым подходящим. Поэтому наш мир, возможно, и не совершенен, но он лучший из всех возможных. Как мы увидим в следующей главе, эту идею яростно высмеивал Вольтер.

Мнения обоих ученых о Гоббсе тоже были противоположными: Лейбниц считал философские взгляды Гоббса полезными и близкими к его собственным; Ньютон ненавидел их. (Вспомните, что он пренебрежительно называл Локка «гоббсистом».) Но для современного читателя самым интересным аспектом диспута остается различное восприятие Лейбницем и Ньютоном времени и пространства. Для Ньютона пространство и время — это абсолютные и реальные величины. Они существуют независимо от человеческого сознания. Это и заложило прочную основу того, что сейчас известно под названием «классической физики», и до появившейся в XX веке теории относительности физика существовала именно в изложении Ньютона.

Лейбниц воспринимал пространство и время совершенно иначе. Он считал, что если бы они были абсолютными и реальными, то не зависели бы от Бога, а кроме того, ограничивали бы его возможности, т.е. Бог не мог бы их никак контролировать. И снова складывалось впечатление, что эмпирик Ньютон спорит с метафизиком Лейбницем.

И все же неэмпирические взгляды Ньютона тоже часто давали о себе знать. Например, в одном из первых изданий своей «Оптики» он предположил, что пространство — это своего рода «орган чувственного восприятия» Бога. Вскоре Ньютон изменил мнение и попытался отозвать проданные экземпляры книги, чтобы заменить это утверждение новым. Один из первых экземпляров все же оказался в распоряжении Лейбница, и тот разнес книгу в пух и прах. Нужны ли Богу органы чувств, чтобы воспринимать мир?

Кроме того, Лейбниц указывал на то, что называл антихристианским влиянием «Начал». Смириться с этим Ньютону было сложнее, чем со всей враждой из-за дифференциального исчисления, отчасти потому, что не только Лейбниц разделял это мнение. Пиетист [10] Пиетизм (от лат. pietas — благочестие) — течение, возникшее в лютеранстве в конце XVII века, имевшее целью усиление влияния религии на основе строгого благочестия и религиозного подвижничества в повседневной жизни. — Примеч. ред. Фрэнк говорил, что не сможет сделать хороших христиан из студентов, изучающих геометрию, а некий Уэсли бросил изучение математики из-за боязни превратиться в атеиста {91} 91 Smith, 1934, p. 517, упомянуто в примечаниях к главе 2. .

У идеи Лейбница о пространстве и времени были интересные следствия. Для него время и пространство — это порядок или отношение. Пространство — «порядок сосуществования», время — «порядок последовательности». Если бы за одну ночь все тела во Вселенной вдвое увеличились в размере, спрашивал Лейбниц, то разве наутро мы бы заметили какую-то разницу? Он утверждал, что нет: если бы размер нашего тела тоже увеличился вдвое, мы бы никак не могли ощутить перемену. И это было сказано в самом начале XVIII века!

«Он был настолько глубоким человеком, — писал историк Пресервд Смит, — что его доктрины можно было охватить в полной мере только с появлением теории относительности» {92} 92 Ibid., p. 166. . Физике понадобилось два столетия, чтобы осознать эти релятивистские взгляды Лейбница, которые пригодились для Эйнштейна и других релятивистов.

Лейбниц даже спорил с Ньютоном в том, что материя состоит их твердых, «массивных» частиц. Их он заменил понятием монад {93} 93 Учение о монадах см. в: Лейбниц Г. В. Монадология // Сочинения в четырех томах: Т. 1. — М.: Мысль, 1982. — С. 413–429. — Примеч. ред. — частиц без размеров, деталей или конфигурации, но которые вместе с тем обладают способностью к восприятию в различной степени. Для закоренелого реалиста эти монады кажутся невероятной метафизикой. Ньютон пренебрежительно, называл их «таинственными движениями». Но даже «таинственные движения» намного ближе подходят к понятию атома из квантовой механики, чем «массивные» частицы Ньютона.

Историки науки иногда задаются вопросом, не было бы лучше, если бы оба ученых работали вместе. Но в определенном смысле именно это они и делали, ведь идеи одного стимулировали другого. Хотя на многие вопросы они смотрели с разных точек зрения, спор из-за дифференциального исчисления связал их вместе и развился в то, что известно теперь как современная физика.