Мария Боброва - Марк Твен

«Принц и нищий» — произведение, по форме непохожее на все ранее написанное Марком Твеном. По жанру — это роман с крепко слаженным сюжетом, с ярким и сочным историческим колоритом. Но историческим романом это произведение назвать нельзя, оно скорее напоминает сказку-мудрую, занимательную, сатирическую. В «Принце и нищем» сильна памфлетная струя. Это обличительное произведение, но пафос обличения адресован не только прошлому — в нем явственно звучат нотки современности. Обилие метких, подчас поразительных наблюдений над человеческим сердцем придает ему психологическую окраску. Сохраняя общую юмористическую и даже сатирическую тональность в романе, Марк Твен немало в нем морализирует, что является новой черточкой его стиля по сравнению с предыдущим творчеством. Это отпор тем буржуазным критикам и тем слоям буржуазии (типа читателей журнала «Атлантический ежемесячник»), которые видели в юмористе шута публики. Марк Твен стремился показать, что, оставаясь юмористом, он является серьезным писателем, учителем жизни.

Твен начал писать роман летом 1877 года, в те грозные месяцы, когда недовольство рабочих и фермеров выливалось в самые резкие формы протеста. Джон Гэй, бывший секретарь президента Линкольна, заявил, что «страна вверглась в пучину новой гражданской войны» [260], а историк рабочего движения Норман Уэйр, оценивая события лета 1877 года, позже писал: «Впервые в Америке встала угроза пролетарской революции» [261].

Твен, горняк в прошлом, всегда интересовался условиями труда шахтеров. Он понимал, что рабочий, получающий девять долларов в неделю, должен или вместе с семьей умереть голодной смертью, или восстать против условий такого существования. Твен не мог не знать о позорном для всех честных людей Америки июньском смертном приговоре девятнадцати деятелям рабочего движения в Пенсильвании: начиная с февраля 1877 года сообщениями об этом судебном процессе были полны все газеты страны. Буржуазные газеты злобно ликовали: в «Чикаго трибюн» в июне 1877 года появилась передовая статья под лицемерным названием «Торжество закона и правосудия».

Накаленность общественной атмосферы весной и летом 1877 года усиливалась и теми позорными сговорами, которые совершались между промышленниками Севера и плантаторами Юга.

«Принц и нищий» — это повесть о бескрайнем народном горе, о бесправии и страданиях миллионов простых тружеников. Не только Англия XVI века стоит перед глазами Твена, когда он описывает бедствия разоренного английского крестьянства XVI века: «Принц и нищий» — это протест писателя против угнетения, царящего в Америке, — такой же, как более поздний фантастический роман «Янки при дворе короля Артура».

Даже если предположить, что Марк Твен не имел целью вызвать у читателей романа «об английской старине» аналогии с американской действительностью, — объективное содержание произведения наталкивает читателя на подобные аналогии.

В письме к Гоуэлсу в марте 1880 года Марк Твен четко формулирует замысел «Принца и нищего»: «Моя идея — показать действительный смысл чрезмерной жесткости законов» [262].

В романе чувствуется грозовая атмосфера Америки 1877 года, когда террор буржуазии захлестнул страну, когда президент республики Хейз выступил с «посланием к населению» и грозил смертной казнью «бунтовщикам» [263], когда голодных рабочих и разоренных фермеров на «законном» основании вешали, расстреливали, бросали в тюрьмы.

Твен нашел в истории средневековой Англии много аналогичного современности. Английские крестьяне, согнанные лендлордами со своих земель в XVI веке, были столь же мало повинны в своих несчастьях, как и американские фермеры, разоренные промышленными и железнодорожными компаниями, или шахтеры Пенсильвании, страдающие от невыносимых условий подземного труда. Как против английских, так и против американских трудящихся их угнетатели пустили в ход кровавое законодательство.

Сказочная форма повествования давала автору возможность говорить на самые жгучие общественно-политические темы.

«Расскажу вам одну сказку, — начинает Твен повествование, — то, что в ней рассказывается, — быть может, история, а может быть, легенда, предание. Быть может, все это было, а может быть, и не было, но могло быть…»

Если раньше буржуазное литературоведение настойчиво рекомендовало считать роман Марка Твена безобидной детской сказкой, а Гоуэлс по выходе в свет «Принца и нищего» отмечал лишь «глубину комического» в нем [264], то в последнее время появляются осторожные признания, что «автор более или менее сознательно сравнивает цивилизацию собственной страны с культурой прошлого» [265]. Не говорится только, как Твен сравнивает прошлое с настоящим, а это-то и является самым существенным.