Мария Боброва - Марк Твен

Образ Селлерса стал более экстравагантным и даже фантастическим, так что пьесу «Полковник Селлерс» можно рассматривать как прообраз Селлерса в «Американском претенденте». Пьеса шла недолго в бостонском театре.

Дильворти-Селлерс — это двуединый лик послевоенного времени в США. Маниакальная жажда обогащения, владеющая Селлерсами, объясняет их пассивное отношение к политике и господство Дильворти в области политической жизни.

Деньги, золото — многоликий зримый или незримый персонаж многих произведений Твена. Могучая сила, развращающая и притягательная.

В «Позолоченном веке» все герои романа жаждут денег и богатства; в «Томе Сойере» мальчики ищут клад; в «Гекльберри Финне» мошенники — «король» и «герцог» — пытаются овладеть чужим золотом; в «Жизни на Миссисипи» автор подрался с приятелями из-за воображаемого клада; в «Пустоголовом Уильсоне» Том Дрисколл из-за денег продал мать в рабство; в рассказе «Банковый билет» одно призрачное присутствие денег делает нищего богачом; в рассказе «Человек, развративший Гедлиберг» мешок с поддельным золотом становится причиной позора целого города.

Не трудом добываются богатства, а жульническими махинациями.

В романе «Позолоченный век» описан типичный для 70-х годов в США «железнодорожный бизнес»: спекулянты пытаются создать видимость полезной работы, чтобы с помощью этой шумихи убить двух зайцев: привлечь внимание и сбережения наивных людей к «предполагаемой» линии железной дороги и обобрать их; получить ассигнования в конгрессе и присвоить их.

Красавец Гарри Брайерли в великолепном «инженерском» костюме позирует с рейками и нивелирами перед простодушными фермерами, устанавливая «линию», хотя сам «не смог бы отличить паровоза от телеги с углем».

Деятельность спекулянтов с их «дутыми» предприятиями и начинаниями, ажиотаж вокруг несуществующего кончаются крахом и разорением. Глава XXVI романа, повествующая о банкротстве отца Руфи мистера Болтона, заканчивается остроумным газетным анекдотом. Крупный спекулянт по рудным и земельным делам говорит: «…два года тому назад я не имел ни цента, а теперь у меня два миллиона долларов долгу».

Твен устанавливает взаимосвязь между ростом спекуляций и ухудшающимся положением рабочих в стране. В романе обрисована типичная ситуация: обманутые спекулянтами рабочие, выпрямляющие никому не нужную речушку Коломбу и не получившие ни гроша за свою работу, поднимают бунт, сжигают конторские книги и обращают в бегство самозванного инженера Гарри Брайерли.

Мысль о том, что спекуляции наносят огромный вред — экономический, идеологический, духовный, — много раз варьируется в романе.

В горячечной атмосфере повсеместных в США земельных спекуляций рожден один из выразительных твеновских образов в романе — «земля в Теннесси». Этот мираж богатства в семье Гаукинсов принес ей страдания и бедствия. Вашингтон Гаукинс стал седым стариком в тридцать лет, гоняясь за возможностью по баснословной цене продать «землю в Теннесси» железнодорожным или промышленным компаниям.

Твен настойчиво твердит, что эта химера изуродовала всю жизнь семьи Гаукинсов — лишила ума, воли, трудолюбия, принесла преждевременную старость, позор, смерть.

«Позолоченный век» — незаслуженно забытое произведение. Сотрудничество с бездарным Уорнером, сделавшее роман неполноценным в художественном отношении, дало возможность буржуазным литературоведам опорочить его и ловко сбросить со счета, как будто у Марка Твена и не существовало этого обличительного публицистического романа. Здесь нельзя было представить Марка Твена «забавником», потому что в романе почти нет Твена-юмориста, зато есть Твен-обличитель.

Нигде нет свидетельств того, как Марк Твен воспринимал Парижскую коммуну. Но примечательно, что именно «Позолоченный век», появившийся после Парижской коммуны, а не сатирические рассказы, написанные до нее, содержат наиболее прямые политические высказывания Твена: вся власть — народу, а не буржуазным спекулянтам; правительственные учреждения нужно очистить от мошенников и негодяев.

Сама идея, что политическая власть — народная суверенная власть, и то, как энергично, настойчиво, сурово Твен упрекает свой народ в равнодушном отношении к государственным делам, тоже говорят о воздействии революционной европейской мысли на сознание Марка Твена.

Ведь еще так недавно, четыре-пять лет тому назад, он задорно кичился перед «феодальной Европой» американским республиканизмом.