Мария Боброва - Марк Твен

Спустя несколько лет, в статье «Мы американизируем Европу» (сентябрь 1906 года), Марк Твен подчеркнет поразительное сходство и единодушие в поведении «благородных» представителей «англосаксонской расы». «Когда англосакс хочет чего-либо, он идет и берет» (курсив Твена) [440], и не только не стыдится своих дел, но и открыто хвастает ими. При встрече с Уинстоном Черчиллем — в то время молодым политическим деятелем, приехавшим в 1900 году в США, — Твен отозвался об Англии и США метко и выразительно: две эти страны — «kin in sin» (родня по грехам).

О возникновении англо-бурского конфликта Марк Твен рассказал в книге «По экватору». В начале 900-х годов события в Африке продолжали развиваться. Буры защищались так отважно и упорно, что вызвали симпатии честных людей всего мира, напряженно следивших за африканской трагедией.

Оценка, которую давал Марк Твен англо-бурской войне, свидетельствует о понимании им того, что английский народ не может быть агрессором, что захваты колоний ведутся только в интересах английских монополистов. Когда англичане предъявили бурам ультиматум, Марк Твен записал в своем дневнике (11 декабря 1899 г.):

«Время истекло! Сейчас раздался первый выстрел в Южной Африке. Кто-то должен пасть первым. Он уже пал. Чье сердце разбито этим убийством? Будь он бур или британец — это убийство, и совершает его Англия руками Чемберлена и его кабинета — лакеев Сесиля Родса и его Сорока Воров Североафриканской компании».

США также продолжали захватывать новые колонии и расширять «сферу влияния». Пресловутый американский принцип — «доктрина Монро» — постепенно превращался в откровенно империалистический лозунг: «Америка для США». Теодор Рузвельт, оценивая методы тогдашней американской дипломатии, заявлял, что правильный путь в международных отношениях — разговаривать мягко, имея, однако, наготове большую дубинку. Именно так он действовал в странах Южной Америки.

Зону будущего Панамского канала империалисты США (рассматривали как орудие борьбы за гегемонию США не только в странах Южной Америки, но и в водах Атлантического и Тихого океанов. Недаром Рузвельт заявил в момент начала строительства канала: «Мы начали овладевать континентом».

Несмотря на единодушный и резкий протест народа и правительства Колумбии, в 1903 году в стране была инсценирована «революция», организаторами которой были президент Теодор Рузвельт и государственный секретарь Гэй [441]. Марионеточная республика Панама передала США «на вечные времена» канал и права на его эксплуатацию.

В 1904 году американскими войсками были захвачены земли Сан-Доминго, через три года — оккупирован Гондурас; финансовому контролю США были подчинены Венесуэла и Никарагуа.

Доллар овладел континентом.

История развития общественной мысли и литературы США конца XIX и начала XX века дает право говорить, что в области идеологии шла та же интенсивная и непрекращающаяся борьба между защитниками агрессий и прогрессивными силами страны, что и в политике, экономике. На рубеже двух столетий американская литература представляла собою враждебные друг Другу станы. Мерилом принадлежности к тому или другому лагерю являлось отношение писателей к господствующему классу и его антинародной деятельности.

Откровенно империалистическая внутренняя и внешняя политика буржуазии вызвала к жизни апологетическую литературу и журналистику. В 1902 году одна из самых крупных столичных газет, «Нью-йоркский дневник», на первой странице так изобразила приезд Пирпонта Моргана из Европы в Америку: небоскребы Нью-Йорка в сорок этажей и «дядя Сэм» в его традиционном костюме кланяются банкиру в пояс, а статуя Свободы с улыбкой протягивает свой факел, чтобы «хозяин» прикурил сигару. Надпись «Добро пожаловать» украшала этот лакейский рисунок.

Реакционная буржуазная литература эпохи империализма унаследовала от «нежного» реализма средства приукрашения действительности (образ «гармонической» Америки, идею о «несокрушимости» американского оптимизма, всегда преуспевающего героя, традиционно-счастливые развязки драматических положений). Но перед нею была поставлена новая задача: оправдать империалистическую экспансию.

Буржуазные реакционные ученые стройным хором славословили монополистов. Политэконом Генри К. Кэри твердил о гармонии экономических интересов хозяина и рабочего. Видный экономист Фрэнсис А. Уокер выдвигал «научные» доказательства того, что капитал — результат бережливости капиталиста, а проценты на капитал — естественное поощрение «за воздержание», проявленное накопителем. Американский социолог Уильям Грэхем Самнер, занимавший ведущее место в буржуазной социологии США, объявил, что бедность — «естественное состояние слабых и неспособных», как и богатство — удел деловитых и сильных. Американские магнаты капитала с восторгом подхватили «теорию» Самнера. Джеймс Хилл — железнодорожный «король» — заявил, что богатства железнодорожных компаний созданы на основании биологического закона о выживании наиболее приспособленных. Рокфеллер, расстреливавший бастовавших рабочих, выступал с проповедями в воскресных школах и поучал с кафедры: «Рост крупной фирмы — это выживание наиболее приспособленных… Роза, которую называют красою Америки, может быть выращена и достичь блеска и красоты, радующих взор, лишь ценою принесения в жертву маленьких почек, растущих вокруг нее. И это вовсе не плохая сторона деловой жизни. Это есть лишь осуществление закона природы, божественного закона» [442].