Кирилл Королев - «Изобретая традиции» - метаморфозы фольклорных сюжетов и образов в славянской фэнтези [статья]

Сюжетная линия «Волкодава» отсылает к стилистике «меча и магии»: единственный уцелевший после нападения врага мальчик из племени веннов вырастает и, выдержав множество испытаний, становится достаточно сильным, физически и духовно, чтобы приняться за месть. Разыскивая тех, кто заслуживает его мести, он странствует по миру и совершает по необходимости разнообразные подвиги.

Больше всего мир Волкодава получил от условных славян — топонимику и ономастику (Светынь, Глузд, Елень, Жадоба, Лучезар), анимизм (Волкодав кланяется деревьям, «уважая» их духов, — «боги вырезали нас из дерева», и пр.), принципы общественного устройства племени веннов (веннская Правда) и языческие обряды (обряд добывания живого огня, кровное побратимство, различные требы и др.), летучий народ вилл с их ездовыми животными-симуранами (этимология явно восходит к богу Симарглу, а описание — к иранской божественной полусобаке-полуптице Сэнмурву) [5] В качестве основных первоисточников для «Волкодава» и популярной энциклопедии «Мы — славяне!» М. В. Семенова указывала работы Б. А. Рыбакова, В. В. Иванова и В. Н. Топорова, В. Я. Проппа; так, симураны как «собако-птицы» и виллы («вилы-русалки») явно взяты автором у Б. А. Рыбакова [Рыбаков 1981, с. 435–437; Рыбаков 1967, с. 91–116]. . Да и сама этнонимия («венны») отсылает к историческим вендам, или венетам; в отечественной историографии неоднократно предпринимались попытки сопоставить вендов со славянами (обычно со ссылкой на Иордана, латинских хронистов и на античных историков, вплоть до Геродота, — выстраивалась даже генеалогия «венды — венеды — словены») — вполне вероятно, что М. В. Семенова ориентировалась именно на эту традицию. Примечательно, что сопоставление вендов со славянами обычно происходит в контексте норманистской дискуссии, причем в пользу «вендского генезиса» славян высказываются противники норманизма [6] Как правило, современные антинорманисты ссылаются на работу [Гедеонов 1876], где последовательно обосновывается тезис о тождестве вендов и словенов [переиздание 2011 г., с. 49–66]. В частности, аргументы Гедеонова воспроизводит В. В. Фомин [Фомин 2005, с. 422–438]. ; более того, в последнее время довод о родстве вендов и славян стал весьма популярен в паранауке [Грот 2013].

Пантеон мира Волкодава отчетливо индоевропейский — во всяком случае, в том виде, в каком этот пантеон описан в работах Б. А. Рыбакова, В. В. Иванова и В. Н. Топорова: Великая Мать (иногда мать-Земля, при этом у веннов общество организовано по принципу матриархата), отец-Небо, Повелитель Грозы (громовник) и его противник Змей. Так, образ Великой Матери очевидно воспроизводит гипотезу Б. А. Рыбакова [7] «У земледельческих племен Великая Мать мыслилась, с одной стороны, космогонически как Прародительница Мира, мать богов и всего сущего, а с другой — как Мать-Земля, Мать-сыра-земля и в силу этого — покровительница урожая» [Рыбаков 1981, с. 401]. . Безусловно, М. В. Семенова дополняет образ Великой Матери в интерпретации Б. А. Рыбакова — в частности, добавляется феминистическая характеристика («Богиня закона и правды»), но в целом автор «Волкодава» следует указанной трактовке этого образа. В мире Волкодава, помимо начатков религии, существует и тотемизм — во всяком случае, у веннов: веннские кланы носят имена прародителей-тотемов, а сам Волкодав ощущает непосредственное родство с прародителем и верит, что после смерти будет держать ответ перед ним в загробном мире: «Хорошим или плохим я был сыном, это я узнаю, когда умру и предстану перед Прародителем Псов».

Отметим, что частые отсылки к славянскому тотемизму, характерные для славянской фэнтези, вероятно, объясняются сложившейся еще в советские годы идеологемой массовой культуры; это идеологема «поиска национальных корней», но в контексте глубины культуры — стремление «проследить» историю предков «до самых истоков» заставляло приверженцев этой идеологемы искать и находить в сохранившихся документальных источниках, будь то летописи, былины или сказки, свидетельства древнейших стадий развития «народного мировоззрения», в частности, поклонения тотемам [8] «Увлеченность» массовой культуры тотемизмом восходит к научной теории, популярной в XX столетии; см., например, монографию С. А. Токарева [Токарев 1964]. Сегодня принято говорить об «обрядах и верованиях, связанных с животными»; см., например, работу А. В. Гуры [Гура 1997]. . Можно вспомнить, к примеру, дискуссию 1970-х годов о слове «медведь» и культе медведя у славян [Наровчатов 1970, с. 25–31, 79–80]. Вдобавок отечественная массовая культура частично восприняла научные идеи — точнее, «выбрала» среди них те, которые могли быть истолкованы как доказательство верности данной идеологемы: например, в упоминавшейся работе «Язычество древних славян» Б. А. Рыбаков подробно останавливается на интерпретации образа медведя в славянском фольклоре и видит в нем отголоски тотемизма [Рыбаков 1981, с. 60–67]. Показательно, что современные неоязычники в своих информационных материалах регулярно цитируют Б. А. Рыбакова и ссылаются на «Язычество древних славян» относительно тотемизма — и на всевозможные паранаучные «исследования», опирающиеся, опять-таки, на работу Б. А. Рыбакова [9] См., например, следующие материалы: Тотемизм. Стадии язычества древних славян // Сайт «Мифология славян»: http://www.slavic-myth.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=193:2013-04-20-084451&catid=24:2010-10-30-08-43-13&Itemid=100040; Тотемизм у древнихславян // Сайт «Кольцо Славии»: http://slavya.ru/rings/viewtopic.php?t=3448;Тотемизм // Сайт «Славянская культура»: http://slavyanskaya-kultura.ru/forum/thread323.html. . В общем и целом данная идеологема прочно утвердилась в массовой культуре.