Сергей Боровиков - В русском жанре. Из жизни читателя

Говядина духовая 0-60

Котлеты из филе курицы 0-98

Перец, фаршированный мясом и рисом 0-57

Вареники с картофелем и грибами 0-55

Морковь, тушенная в сметанном соусе 0-10

Диетические блюда

Рулет из телятины, соус голландский 0-67

Блинчики с творожным фаршем 0-22

Соки

Персиковый 0-18

Грушевый 0-18

Берёзовый 0-12

Сладкие блюда

Чернослив со сметаной взбитой 0-22

Компот из свежих ягод 0-32

Яблоко, запечённое с вареньем 0-20

Фрукты в шоколаде 1-75

Горячие напитки и кондитерские изделия

Чай 0-02

Кофе чёрный 0-12

Какао 0-11

Молоко 0-01

Сливки 0-07

Варенье 0-07

Мёд 0-17

Сахар 0-02

Пирожное «Буше фруктовое» 0-18

Пирожное «Трубочка с безейным кремом» 0-18

Фрукты

Хлеб дарницкий 0-01

Хлеб пшеничный 0-01

Это меню — с воистину исторической XIX партконференции, где Ельцин просил политической реабилитации, а Лигачёв сказал: «Борис, ты не прав», где по рядам ходили счётчики считать голоса против, что было впервые, где было много всего, давно уже рассказанного другими, я же позволил себе привести исторический документ. Меню менялось каждый день, цены были, при командировочных семи рублей в день, вполне доступны. Но, разумеется — никакого спиртного.

Одной из первых, а возможно, и первой командировкой в моей жизни (1970–1971) была поездка в Ленинград, где среди прочих заданий я имел и такое: встретиться с критиком Г. и взять у него давно заказанные статьи. В самом конце Московского проспекта я нашёл новую, не питерскую улицу и, несколько волнуясь, подошёл к двери. Пока звонил, в спину спросили: «Из “Волги”?». Я обернулся и увидел мужчину с почти закрытым опущенной ушанкою небритым лицом, с романом Проскурина «Судьба» под мышкой.

В невозможно грязной квартире пахло кошками. Раздеваясь под бормотанье хозяина, я разглядел, что он совершенно пьян.

— Дай нам «Примочки»! — крикнул хозяин кому-то в глубину квартиры.

«Какой “Примочки”, зачем, я “Беломор” курю, что за странная манера угощать сигаретами?» — подумал я.

Вошла молодая неприбранная женщина в длинном халате, с распущенными волосами, с сигаретой в одной и графином в другой руке.

На письменном столе появились к нему две тарелки с варёной колбасой и сыром, три стопки и две вилки. Посередине стола на журнале «Знамя» спал здоровенный серый кот.

— Примочки за знакомство! — предложил хозяин. Загадочное слово прояснилось. Мы выпили по рюмочке, хозяйка вышла и воротилась с той же сигаретой и со вторым котом.

— Варфоломей! — обратилась она к спящему животному, — не смей спать на журналах.

Варфоломей не двинулся.

— Тогда я тебя накажу, кольца лишу, — сказала женщина, столкнувши кота с журнала и стягивая у него с корня хвоста обручальное золотое кольцо. Надевая его себе на палец, она шепнула мне: — Прямо беда с ними!

Г. почти мгновенно окосел, и мне оставалось лишь проститься. В следующие дни телефон его не отвечал.

По стечению обстоятельств, моя следующая командировка оказалась также на северо-запад в рифмующийся, но закрытый Калининград, и, среди прочих, я имел задание побывать у критика того же направления, чья фамилия также начиналась на букву Г., чтобы взять у него давно заказанные статьи.

И критик Г. жил в новом доме на новой улице, правда, в Калининграде, где, как известно, большинство улиц новые, и лишь немногие вкрапления и растиражированные кино знаменитые руины собора напоминают о древнем Кёнигсберге.

Хозяин встретил меня дома, был он чисто выбрит и очень молчалив. Словно бы не он пригласил в гости по телефону, притом попросив принести бутылку водки. Хозяйки не было дома, а может быть, не было вообще. Г. достал бутылку водки и кое-какую закуску, потом мою бутылку водки. Молчание он прервал неожиданным замечанием:

— Из рота у ней, как из скотомогильника, сквозит, зачем вы её привезли?

Не сразу я понял, что он жалуется на соседку по президиуму сегодняшнего заседания — коллегу из Саратова. Тоскливо помолчав, он добавил:

— Одни евреи везде. И вы евреев привезли, зачем? У нас и своих хватает.

Он достал ещё бутылку водки и на её середине встал и вызвался меня проводить.

Мы шли по прохладному, в ночных тенях, чужому городу, говорить было не о чем. Вдруг Г. резко остановился.

— Идите сюда.

Он подвёл меня к розоватому дому.

— Здесь наш ректор живёт, давайте ему стену обоссым.

И не откладывая, привёл план в исполнение.

Хорошее название: «Заговор пьяниц».