Сергей Боровиков - В русском жанре. Из жизни читателя

Ключ к судьбе не одного Саврасова в его словах Коровину: «Пойми — полюбил, полюбил горе… Пойми — полюбил унижение…». Почему спился и опустился автор картины «Грачи прилетели»? Именно так: спился и опустился, а не спился. Можно опуститься и не спиваясь, но можно спиться и не опускаясь.

Слова Саврасова, которые запомнил юный и, может быть, досочинил старый Коровин, приоткрывают мармеладовскую загадку, которую без устали преподносит нам русская жизнь.

Наслаждение унижением — спасение? Да, русское понимание добровольного падения человека всё-таки исключительно религиозно. Мягкая, добровольная сдача напору социальной жизни, исчезновение в чаянии воскреснуть есть, вероятно, одна из форм спасения души, чуть ли не вровень с монашеством.

Бенедикт Сарнов, выступая по радио (это было 7 апреля 1994 года — записал дату, потому что очень уж поразился), сказал, что трагедия Обломова в том, что он предал свой талант, данный ему от Бога, и превратился в ничтожество.

А какой был дан ему талант? — спросим мы. Наверное, сберегать себя, сохранить душу такою, с какой он пришёл в мир. Что Илья Ильич и исполнял.

«Одет он был в покойный фрак, отворявшийся широко и удобно, как ворота…» (Гончаров И. А. Обломов).

Никак не только не разделяю восхищения Рерихом и его «учением», но чувствую к ним глубокую, неодолимую неприязнь. Почему-то в брежневские времена это была единственная «ересь», дозволенная к употреблению, и редкий день на экране ТВ не увидать было благостного, с промытой бородкой, в индусском кителе Святослава — продолжателя великого дела. То и дело корреспонденты показывали дом Учителя, а стихотворец В. Сидоров в журнале «Москва» печатал длинные очерки о его учении.

И самого Н. К. издавали. Он писал ужасно! И прозу, и стихи. А однотипные Гималаи с многозначительными названиями полотен удручающе декоративны. Впрочем, и древняя Русь его мне неприятна.

Общее место: художнику необходима верная подруга, муза, спутница, вдохновительница и берегиня; Мастеру нужна Маргарита.

Мастеру, возможно, и нужна, хотя и не каждому, прекрасно обходились без неё Гоголь и Гончаров, Лермонтов и Чехов — список будет длинным. Я имею в виду не просто брак, но наличие у творца, как писалось в советских некрологах, «жены и верного соратника».

В случае же серенького, унылого сочинителя эта самая соратница становится вредна для окружающей среды. В зависимости от темперамента, честолюбия, алчности и влюблённости в своего творца она может крепко помогать ему в продвижении рукописей, тем самым нанося урон культуре.

А уж если таковая муза является человеку, больному сочинительством, роль её поистине ужасна. Когда бы рядом с самодеятельным поэтом (художником) находилась нормальная женщина, не «муза», она бы постаралась отвлечь его от бумага — или холстомарания или покинула. Глядишь, и человека сохранили бы. Но почему-то именно на пути несчастных, о которых Е. А. Баратынский заметил: «Не он пред светом виноват, а перед ним природа виновата», возникают исступлённые музы, делающие профессиональное утверждение избранника своим поприщем.

У В. М. Шукшина есть рассказ «Пьедестал», именно об этом.

Живущий изготовлением «вывесок, плакатов, афиш» Смородин пишет большое полотно под названием «Самоубийца»: «…за столом сидят два человека… с одинаковым лицом… и один целится в другого (в себя, стало быть) пистолетом». Вера Смородина в свой талант подогревается женою, странной, молчаливой, погружённой в свои мысли женщиной. Она внушает мужу: «Надо, чтобы у них потом отвисли челюсти… Вдруг, в один прекрасный день, все узнают, что этот человек — гений». Когда «Самоубийца» закончен, приглашён местный художник. Стоило художнику засмеяться при виде полотна, с женою случается истерика: «Спусти его! Двинь сзади! Скорей!.. Спусти его! Вниз его, вниз его, вниз… Двинь его! Скорей же!.. Догони его! Догони — двинь его, двинь!». При виде этих обычно стареющих или просто старых дам, любящих оформлять себя в стиле посетительниц творческих клубов Москвы — очень много браслетов, бус, деревянных и металлических побрякушек, непременный мундштук в морщинистой лапке, — при виде такой фигуры старается скрыться видавший виды редактор или чиновник из творческого союза, поэт или критик. Они знают, что «музы» не любят уходить с пустыми руками.

Если бы сейчас молодой поэт предложил для печати строки «Женщина, Ваше Величество» или «Надежды маленький оркестрик под управлением любви», его бы всерьёз никто не воспринял. У ироничного Аксёнова просветлившийся юноша рыдает, слушая Баха, а автор резюмирует суровые сцены фразами типа: «Как часто мужчин выручают сигареты». Неслучайно самым знаменитым из поэтов-шестидесятников стал автор строк «постель была расстелена, и ты была растеряна».