Сергей Боровиков - В русском жанре. Из жизни читателя

Проходимец Бубенцов в исполнении Плятта — начальник службы безопасности сверхпередового НИИ не шпион и злодей, а просто болтун и пьяница.

И самое удивительное, что в фильме, вышедшем на экраны спустя два года после окончания войны, ни слова, ни полслова, ни полкадра про войну и оставленные ею следы. Едва ли не единственный военный в картине — пышный и старый генерал-полковник на вечеринке.

И для съёмок, за исключением натурных панорам Манежной, Охотного и Тверской, выбрал Григорий Васильевич гладкую Чехословакию.

Ох, умелец был, а вот в постсталинское время совершенно провалился с чудовищной комедией «Русский сувенир» (1960) про путешествие интуристов по СССР. Я хорошо помню и фильм, и фельетон в «Крокодиле» про киноиностранцев Александрова, одетых гостеприимными сибиряками в атласные ватники, и уже абсолютно маразматический фильм его «Скворец и Лира» (1974), о советских разведчиках, где 72-летняя Орлова за год до смерти играла юную девушку. Редкий был случай, когда оба фильма после недолгого проката были положены на полку вовсе не из-за «идейных просчётов» режиссёра, но причине полной профнепригодности.

В «Русском сувенире» Александров для чего-то раздел донага 58-летнюю супругу. В связи с этим: «Посреди зала, на низенькой эстраде, танцевали девушки и девки, полуголые, голые на три четверти и голые на девять десятых. В общем, на уровне художественных воззрений Гришки Александрова» (Из письма И. Ильфа жене, 1935 г.).

Положительные герои в советских кинофильмах в минуты волнения курили, как опытные наркоманы курят анашу, жадно и глубоко затягиваясь несколько раз подряд.

На помойке у мусорного бака застыл бомж в соответствующем прикиде: обнаружив книгу, он перестал рыться, открыл её и надолго углубился в чтение.

Нельзя избавляться от книг, которые прочитал в детстве. Отрекаться ещё можно, но не отдавать никому. Всё одно захочешь перечитать не просто текст, но ту самую книгу.

Обычный гордый ответ в кино, а из него и в жизни, на вопрос: «Хотел бы ты, заново прожить свою жизнь по-иному?» — «Нет!»

Я же отвечаю: «Да! Совсем, совсем по-иному бы прожил, редко даже соприкасаясь выбором, поступками, укладом и прочим, с тою жизнью, какую прожил».

А ещё меня восхищает трагической смелостью ответ на этот вопрос Дмитрия Саркисовича Мамина-Сибиряка: «Я бы вежливо отказался вообще родиться».

2007

На Немецкой у лотка со старой книгой девица мимоходом бросает спутнице:

— Хм, Булгаков… — его ещё издают?

Ясно, что она из интеллигентной среды. И ясно же, что сказанное принадлежит к разряду «понтов». Но и не менее ясно, что Булгаков для неё глубокая старина, где-то рядом с Толстым, Щедриным, Чеховым. Уж не знаешь, огорчаться ли — не девице, разумеется, а тому, насколько быстро возникла картина русской литературы, которая нам, пожилым, ещё недавно казалась невозможно прогрессивной.

21 ноября 2007

Последнее время, движимый извращённым, возможно, любопытством, я потянулся к специфической литературе времён моего детства. Скачал из интернета, а кое-что и купил в букинисте: книги Ник. Шпанова, Льва Овалова, Вас. Ардаматского, Г. Брянцева, Арк. Адамова — «Война невидимок» (бывшая «Тайна профессора Бураго»), многотомные «Заговорщики» и «Поджигатели», «Над Тиссой», «Рассказы майора Пронина», «Дело “пёстрых”», «И один в поле воин», «Сержант милиции» и т. д.

Дело в том, что в своё время я этих книг не читал, так как дома их ни в коем случае не держали, в детской же библиотеке имени Пушкина их или не было, или не выдавали детям (тогда строго следили за соответствием выдаваемых книг издательскому рекомендательному грифу «Для младшего школьного возраста», «Для среднего школьного возраста», «Для старшего школьного возраста», что было (если забыть о качестве многих из рекомендуемых книг) вовсе неплохо.

В юные же сознательные годы я уж сам сторонился, точнее, стыдился интересоваться какой-нибудь «Куклой госпожи Барк», и имел об этой литературе лишь общее представление, во многом базирующееся на некоей общественной репутации авторов. Так для меня, молодого прогрессиста, было заранее очевидно, что «Поджигатели» — это гнусная заказная стряпня во славу холодной войны, «По тонкому льду» — чекистские сказки, а вот «Дело “пёстрых”»… Ведь на памяти был фильм с юным Олегом Табаковым в роли оступившегося парнишки и Михаилом Пуговкиным в роли рецидивиста Софрона Ложкина, к тому же автор книги — сын автора любимой безмерно «Тайны двух океанов», стало быть, роман должен быть иного, чем воениздатовские поделки, порядка.