Александр Ревякин - О типическом в реалистической художественной литературе

Было бы неверным ограничивать сатиру какой-либо одной ее формой. Сатиру, как и все другие явления литературы, необходимо воспринимать в ее конкретно-историческом развитии. Наряду с сатирой, обращающейся к средствам гиперболы, гротеска, шаржа, карикатуры, фантастики, нарушающей в той или иной мере жизненное правдоподобие изображаемых явлений («Путешествие Гулливера» Д.Свифта, «История одного города» Салтыкова-Щедрина, «Мистерия-буфф» В.Маяковского), была, остается и, несомненно, будет и сатира, в которой сохраняется жизненное правдоподобие воспроизводимого.

Образы Простаковой и Скотинина («Недоросль» Фонвизина), Фамусова и Скалозуба («Горе от ума» Грибоедова), Плюшкина, Манилова и Собакевича («Мертвые души» Гоголя), Иудушки Головлева («Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина), Звездинцева и Круглосветлова («Плоды просвещения» Л.Толстого) показаны сатирически, но при сохранении жизненного правдоподобия.

Белинский восхищался жизненным правдоподобием сатирических басен Крылова. Он видел в «Мертвых душах» Гоголя не только исключительный дар «живописать ярко пошлость жизни», но и способность «проникать в полноту и реальность явлений жизни [52] В.Г.Белинский. Собр. соч. в трех томах, т. 3, стр. 740. ».

Яркие сатирические образы, сохраняющие более или менее строго правдоподобие изображаемых типических человеческих характеров, многочисленны и в советской литературе. Напомним такие образы, как Клим Самгин («Жизнь Клима Самгина» М.Горького), Меланья и Павлин («Егор Булычев и другие» М.Горького), Горлов («Фронт» А.Корнейчука), Лядская и Вырикова («Молодая гвардия» А.Фадеева), Канунников («Водители» А.Рыбакова), Ага Щука («Калиновая роща» А.Корнейчука), Грацианский («Русский лес» Л.Леонова), Никита Болтушок, Гришка Хват и Прохор семнадцатый, король жестянщиков из одноименных очерков Г.Троепольского.

Художественно правомерны самые разнообразные формы сатиры. Но при этом необходимо помнить, что использование в реалистическом искусстве таких средств художественного преувеличения, как гротеск, шарж, карикатура, допустимо лишь в той мере, в какой нарушение жизненного правдоподобия не превращается в его полное игнорирование. Реалистическое искусство не стремится к натуралистической точности, к фотографической достоверности. Но оно в то же время не существует и не может существовать вне того правдоподобия, которое правильно раскрывает существенные связи и отношения изображаемой действительности.

В сатире может применяться форма художественной типизации, нарушающая в той или иной мере внешнее жизненное правдоподобие, при верном выявлении, разумеется, сущности изображаемого. Но эта форма не единственная в реалистической сатире, а лишь одна из возможных. Художественное преувеличение, раскрывающее сущность изображаемого явления средствами, нарушающими его внешнее правдоподобие, используется не только в сатирических произведениях. К подобной форме художественного преувеличения обращаются также в романтических, народно-сказочных и иных произведениях.

Было бы ошибочным ставить этой форме художественной типизации какие-либо преграды. Если писатель находит, что обращение к художественному преувеличению дает ему возможность в том или ином случае более верно, действенно и выпукло показать сущность изображаемого, то он имеет на это безусловное право. Но, признавая за художественным преувеличением, в какой-либо степени нарушающим внешнее жизненное правдоподобие изображаемого, право на существование, нельзя признать его всеобщим, абсолютным законом реалистического искусства.

Между тем некоторые писатели, критики и литературоведы, отождествляя художественное преувеличение как свойство реалистической типизации с понятиями гиперболы, гротеска, шаржа, стремились сделать преувеличение, толкуя его весьма расширительно, обязательным для всех случаев, для всех жанров литературы.

«Что такое сознательное преувеличение в обрисовке образов?» — спрашивал Самед Вургун. И отвечал: «По-моему, в нем-то и состоит душа большого искусства [53] «Октябрь» № 2, 1953 год, стр. 141. ». Стремление превратить сознательное преувеличение во всеобщий закон искусства ошибочно.

Догматическое и категорическое требование художественного преувеличения для всех произведений принесло советской литературе большой урон. Исходя из этого требования и грубо нарушая художественную меру, одни писатели начали лакировать изображаемые явления («Свет над землей» С.Бабаевского), а другие грубо преувеличивать их отрицательные черты («Гибель Помпеева» Н.Вирты). И то и другое вело к искажению действительности, к созданию слабых, антихудожественных произведений, не только не помогающих строительству коммунизма, а наносящих ему вред.