Юрий Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда» - Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)

Знаете ли Вы «Флаги» Бориса Поплавского? Он был, по-вашему, настоящим футуристом… жаль, что погиб так рано.

Давно хотел Вас спросить — любите ли Вы Ин. Анненского? Он — один из ключей к «парижской ноте». А суть самой «ноты» в том, что она лишь «атмосфера», но никак не «школа» или «течение». И создалась эта атмосфера не так упрощенно, как изобразили Вы — «немножко от того, немножко от другого» — а от общего отсутствия воздуха, от нищеты духовной тогдашнего пореволюционного человека.

Крепко жму руку.

Ю. Терапиано

12. II.1955

Дорогой Владимир Федорович,

Простите, что отвечаю с таким опозданьем, — но все это время, одно за другим, непрерывно следовало тяжелое. Самое главное — умирал П. Ставров [83] Ставров Перикл Ставрович (1895–1955) — поэт, переводчик, с 1920 г. в эмиграции в Греции, с 1926 г. в Париже, участник объединения «Круг» (1935–1939), председатель Объединения русских писателей и поэтов во Франции (1939–1944), член редколлегии издательства «Рифма» (1949). , с которым я и многие мои коллеги были связаны долголетней дружбой. Умирал он от рака легких, жил он в 22 км от Парижа — связь была сложной, а сегодня, в последний раз, ездили в Brunoy — хоронить. Кроме того, я сам одно время был болен, а затем — хлопоты с устройством в русский «дом» — все это вместе так утомило, что сил ни на что не было.

1) В «дом» («Maison de retraite») перееду, вероятно, 26/II, адрес (во всяком случае, с 1/III) — 18, rue jean Jaures, Gagny, S. et О. France.

2) Очень благодарю Вас и Моршена за участие в «пенсии»; ввиду устройства в дом «пенсия» прекращает свое существование, поэтому больше ничего не посылайте М-mе Рубисовой.

К литературным делам возвращаюсь как будто из другого мира, так «это было давно». О Хлебникове, как это ясно из текста статьи — только самого раннего периода, то, что рассказывал Г. Иванов. Я знаю, что потом Мандельштам очень высоко ценил Х<���лебникова>. Думаю также, что будучи вообще податливым к чужим влияниям (кое-что — о поправке — во «Встречах»), М<���андельштам> мог после «Tristia» быть даже под прямым влиянием. Есть же среди позднейших его стихов такие, в которых явно влияние Пастернака, но с другой стороны, с самого начала у М<���андельштама> была и своя «фут<���уристическая> линия», свой герметизм.

Я совсем не обиделся за «Париж» — то, что я имею свое отношение к идеологии «Парижа» — основано на «истории» «парижской ноты», которую не все знают. М. б., когда я возвращаюсь к «истории», получается так (со стороны), как будто я за «Париж» обижен — но сам я никогда не имел такого намерения — «обижаться». И, повторяю, Париж никак не настаивает на том, что достиг «конечного» (иначе — смерть бы ему была), да и вообще «настаивать», «утверждать» и т. п. не в духе этой эпохи — 1926–1939. Ваше замечание о том, что Поплавский не русский «футурист» — верно (G. Apollinaire, Рембо и т. п.), жаль, что Ваше письмо я получил после того, как написал о Вашей статье о футуризме [84] Терапиано Ю. По поводу «Мыслей о русском футуризме» В. Маркова // Новое русское слово. 1955. 6 февраля. № 15625. С. 8. . И еще: «новое», т. е. «послевоенное», поколение «парижан» тоже не может понять наших восторгов в отношении Поплавского. Интересно — в чем дело? Вероятно, в каждом поколении существуют свои пристрастия, основанные, б. м., на бессознательной какой-либо общности, что ли, созвучности какой-то «ноте», которая звучит только для них, а потом уже не звучит? А м. б., наоборот, «новые люди» не сумели прочесть Поплавского? И это может быть. Книг Хл<���ебникова> я так еще и не получил, впрочем, и не искал, не до них было. А в статье о футуризме, мне кажется, критик и ученый заглушили в Вас поэта, заставили на время поверить в реальность «измов», в значение рационального момента в творчестве: «хотел», «следовал такой-то программе или течению» — на самом же деле:

(из «Тяж<���елой> лиры» В. Х<���одасевича>, по памяти [85] Терапиано почти совсем точно цитирует вторую строфу стихотворения В.Ф. Ходасевича «Друзья, друзья! Быть может, скоро…» (1921). У Ходасевича: «И повинуясь…». ).

Теперь об ином. Здесь проектируют съезд писателей зарубежья — в конце лета. М. б., судьба позволит нам встретиться. Возможно, что со временем напишу Вам более подробно об этом и даже о том, какой бы доклад Вы хотели сделать? Но сейчас еще рано, т. к. не знаю, во что все эти разговоры выльются.