Ираклий Андроников - Лермонтов. Исследования и находки

— Вместо пустых угроз, ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я никогда не отказываюсь от дуэлей, следовательно, ты никого этим не испугаешь [966] «Из бумаг Н. С. Мартынова». — «Русский архив», 1893, № 8, с. 597–598. .

Васильчиков передает эту фразу иначе:

— Потребуйте у меня удовлетворения [967] А. И. Васильчиков. Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым. — «Русский архив», 1872, № 1, с. 210. .

Полеводин, описывая преддуэльные события и самый момент дуэли, пользуется этой мартыновской версией, давая ей, впрочем, резко отрицательную оценку. Тем не менее факты изложены «по Васильчикову» и сделано примечание в скобках («все это сказание секундантов»).

«Мартынов, выйдя от Верзилиных вместе с Лер<���монтовым>, просил его на будущее время удержаться от подобных шуток, а иначе он заставит его это сделать. На это Лермонтов отвечал, что он может это сделать завтра и что секундант его об остальном с ним условится».

Туровский интерпретирует это объяснение очень похоже:

«Готовность всегда и на все».

При этом авторы писем не подвергают сомнению, что поводом к вызову на дуэль послужили карикатуры и шутки Лермонтова.

«Лермонтов, в присутствии девиц, трунил над Мартыновым целый вечер» (Полеводин).

«Лермонтов любил его, как доброго малого; но часто забавлялся его странностью…» (Туровский).

«Нарисовал Мартынова, объясняющегося в любви и сидящего в положении на корточках, — пишет друзьям Любомирский. — Показал ему карикатуру первому».

«Рисовал карикатуры, но совсем не хотел обидеть его» (Быховец).

«Сочинил на него какие-то стихи, к коим присовокупил очень похожий портрет Мартынова в странном его костюме» (Булгаков).

В своих показаниях Мартынов вначале написал прямо: «Я первый вызвал его» [968] Вопросы следователей Н. С. Мартынову 17 июля 1841 года и его ответы на них. В статье В. С. Нечаевой «Суд над убийцами Лермонтова». — В сб. «М. Ю. Лермонтов. Статьи и материалы». М, Соцэкгиз, 1939, с. 53. . Этот ответ испугал Глебова и Васильчикова, которые послали ему в тюрьму записку с инструкцией, как отвечать. Инструкцию же они получили, как отметила В. С. Нечаева, от начальника штаба войск Кавказской линии полковника Траскина. Поэтому во второй редакции своих показаний Мартынов направил все усилия к тому, чтобы ответственность за вызов возложить на убитого Лермонтова, доказать, что он — Мартынов — не мог сделать шагов к примирению, ибо Лермонтов дал совет вызвать его и что этот совет «был не что иное, как вызов» [969] Вопросы следователей Н. С. Мартынову 17 июля 1841 года и его ответы на них. В статье В. С. Нечаевой «Суд над убийцами Лермонтова». — В сб. «М. Ю. Лермонтов. Статьи и материалы». М, Соцэкгиз, 1939, с. 53. .

«Всякий согласится, — писал Васильчиков в 70-х годах, — что вышеприведенные слова Лермонтова „потребуйте от меня удовлетворения“ заключали в себе уже косвенное приглашение на вызов, и затем оставалось решить, кто из двух был зачинщиком и кому перед кем следовало сделать первый шаг к примирению» [970] А. И. Васильчиков. Несколько слов о кончине M. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым. — «Русский архив», 1872, № 1, с. 210. .

Эта версия возникла во время следствия. По существу же, никто не сомневался в том, что вызов принадлежал Мартынову.

«Мартынов вызвал его на дуэль» (Любомирский).

«Мартынов вызвал его на дуэль» (Елагин).

«Мартынка глупый вызвал Лермонтова» (Быховец).

«Он давно искал случая вызвать Лермонтова» (Елагин).

Вопреки утверждениям Мартынова, что Лермонтов «миролюбивых предложений… не делал», и Васильчикова, будто бы секунданты «истощили в течение трех дней… миролюбивые усилия без всякого успеха», современники знали другое.

«Лермонтов был согласен оставить, но Мартынов не соглашался» (Полеводин).

«Лермонтов отговаривал его от дуэли» (Любомирский).

«Тщетны были все усилия Лермонтова, ему сделалось наконец невозможным отклонить настояния своего противника» (Булгаков).

«Хотел и тут отделаться, как с Барантом прежде: сказал, что у него руки не подымаются» (Кикин).

В своей статье, напечатанной в «Русском архиве», Васильчиков утверждал, что они с Глебовым отмерили 30 шагов, последний барьер поставили на 10-ти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на 10 шагов [971] Там же, с. 211. .

Во-первых, это не согласуется с тем, что писал Мартынов. «Был отмерен барьер в 15 шагов, — показал Мартынов на следствии, — и от него в каждую сторону еще по десяти» [972] Вопросы следователей Н. С. Мартынову 17 июля 1841 года и его ответы на них. В статье В. С. Нечаевой, с. 52. . По Мартынову выходит, что первоначально противников разделяло расстояние в 35 шагов. Однако после дуэли секунданты называли совсем другое число: «Отмерили для барьера пять шагов, потом от барьера по пяти шагов в сторону, развели по крайний след, вручили им пистолеты и дали сигнал сходиться», — пишет в своем письме Полеводин, к этим-то словам и делая примечание: «Все это сказание секундантов».