Ираклий Андроников - Лермонтов. Исследования и находки

Однако, знакомясь с летописью боевых дел нижегородцев и зная, что строевой службы на Кавказе войска не несли, мы хорошо понимаем выражение Лермонтова в письме к Раевскому: «Здесь, кроме войны, службы нету». Читая историю полка, мы понимаем, что в азербайджанские города — Кубу́ и Шемаху — Лермонтов попал в связи с кубинским восстанием.

Восстание это, поднятое пособником Шамиля Иса-беком, вспыхнуло в городе 5 сентября 1837 года и было поддержано прибывшим из Дагестана большим отрядом лезгин. На выручку осажденному гарнизону Кубы́ русское командование отправило из Кахетин, «с лезгинской линии», отряд генерала Севарсамидзе, в который входили два эскадрона нижегородских драгун. Но, покуда нижегородцы находились на марше, подоспели десять сотен ширванской милиции. 11 сентября осада Кубы́ была снята, и помощь нижегородцев не понадобилась. К 22-му числу они дошли только до Шемахи и были задержаны там на некоторое время «для наблюдения за Ширванской провинцией». И только после этого возвратились в свою штаб-квартиру, в Кахетию. Очевидно, Лермонтов получил в Тифлисе предписание явиться к своему полку в район Кубы́, но нижегородцев там не нашел: они остановились в Шемахе. Тогда понятным становится, почему Лермонтов попал в Кубу́ и Шемаху, почему ночью, вместе с каким-то офицером в сопровождении одного лишь мирного черкеса, ехал из Кубы́, почему им пришлось отстреливаться в ночной стычке от целого отряда лезгин [500] См. «Заметки неизвестного автора и копии о делах в Кубинской провинции в 1837 году». Центральный государственный исторический архив Грузинской ССР (Тбилиси), ф. 1087/4. д. № 327, неизданная рукопись полковника Исаевича «Обзор военных событий на Кавказе с сентября 1834 г. по 27 декабря 1844 г.». — ЦГИА Грузинской ССР, ф. 1087/4, д. № 269; В. Потто. История 44-го драгунского Нижегородского полка, т. IV. СПб., 1894, с. 77–78. .

Следуя из Шемахи в штаб-квартиру Нижегородского полка в Кахетии, Лермонтов должен был проехать через Нуху — другого пути из Шемахи в Караагач нет и не было. Между тем в письме Лермонтова упомянута не Нуха, а Шуша, которая находится далеко от Кубы́ и от Шемахи — близ южных границ Закавказья. Казалось бы, с Лермонтовым незачем спорить. И тем не менее есть основания усомниться в слове «Шуша». Дело в том, что автограф письма до нас не дошел. Текст его, опубликованный впервые в воспоминаниях родственника поэта А. П. Шан-Гирея в «Русском обозрении» 1890 года (№ 8), появился там с опечаткой: «был в Шуме…» [501] «Русское обозрение», 1890, т. IV, август, с. 741. В 1890 году Шан-Гирея в живых уже не было, корректуру читать он не мог. Редактор же первого полного собрания сочинений Лермонтова (1891 года) П. А. Висковатов, перепечатывая текст письма, исправил «Шуме» на «Шуше» [502] «Сочинения М. Ю. Лермонтова под редакциею П. А. Висковатова», т. V. М., 1891, с. 441. . Вот откуда взялась «Шуша». Вот почему у нас есть основания думать, что в оригинале у Лермонтова могло стоять и в «Нухе». Окончательно этот вопрос без автографа не решить. Покуда же скажем только одно: независимо от того, упоминал Лермонтов в письме город Шушу или нет, он через Нуху проезжал.

Сопоставляя письмо к Раевскому с историей Нижегородского полка, мы понимаем и то, почему Лермонтов путешествовал в черкесской одежде, с ружьем за плечами: такова была форма нижегородских драгун [503] См. В. Потто, т. IV, с. 68–69. . В офицерском мундире Нижегородского драгунского полка Лермонтов, глядя на себя в зеркало, нарисовал акварельными красками тот самый автопортрет, на котором изобразил себя в бурке, накинутой на куртку с красным воротником и кавказскими газырями на груди. Через плечо на кабардинском ремне с серебряным набором перекинута черкесская шашка. За спиной, в чехле, на походе у Лермонтова висело ружье. Таким его видели в Грузии.

Сообщение же Лермонтова о том, что он «снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал», и везет с собой «порядочную коллекцию», подтверждается целой коллекцией его рисунков, сделанных с натуры, и картин. Известно, что по возвращении в Петербург Лермонтов подарил своему учителю рисования, художнику и. Е. Заболотскому, около двадцати кавказских путевых зарисовок [504] См. П. Заболотский. Письмо в редакцию. — «Голос», 1882, № 350. . Известно, что, кроме него, Лермонтов дарил свои работы и другим.

Но из всех рисунков, привезенных поэтом в 1837 году с Кавказа, уцелело только восемь. Шесть из них сделаны в Грузии: автолитография, снабженная надписью «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби», карандашный рисунок «Развалины на берегу Арагвы в Грузии» и четыре, названий не имеющие. На них изображены: башня в ущелье (очевидно, Дарьяльском), другое ущелье, с движущейся по дороге арбой, девушки, танцующие на плоской кровле грузинского дома, и тифлисский Майдан с видом на Метехский замок. Картины работы Лермонтова, относящиеся к 1837 году, изображают Эльбрус, какой-то грузинский пейзаж (полотно это известно под названием «Кавказский вид с саклей»), горное ущелье (хранится в Доме-музее в с. Лермонтове, Пензенской области), вид Тифлиса со стороны Авлабарского предместья и караван верблюдов возле скалы, находящейся (мы еще будем говорить об этом) недалеко от Царских Колодцев в Кахетии.