Катя Зайде - Самый любимый ребенок в мире сводит меня с ума [Как пережить фазу упрямства без стресса и драм] [litres]

Мы показали ей то, что она и сама уже заметила, но не обратила на это внимания: ребенок начинает стонать, лежа в своей постели, и только через пару минут переходит к слезам. Это никак не вязалось с предположением Жаклин, что девочка притворяется. Никто не проявляет упрямство во сне. Мы посоветовали матери зайти в комнату ребенка примерно в то время, когда она обычно просыпалась, сесть на кровать и понаблюдать за тем, что за представление разыгрывается в спальне Малу. Как мы и ожидали, Жаклин выяснила, что ее дочери действительно снятся кошмары. Она беспокойно ворочалась в постели, металась, стонала, всхлипывала и боролась с кем-то во сне. Мать положила руку спящему ребенку на грудь и прошептала, что все будет хорошо – ей просто приснилось что-то плохое. После этого стоны прекратились, и Малу спокойно заснула. Теперь она спала по ночам и больше ни разу не просилась к родителям в кровать.

Любовь не может выражаться ни в телесных наказаниях, ни в унижениях.

Жаклин заплакала сама, осознав, что все это время неправильно трактовала поведение своей дочери – Малу действительно испытывала страх и мучилась кошмарами, поэтому приходила за помощью к родителям. Мать не была с дочерью, когда ее присутствие было так необходимо, потому что слушала голоса призраков прошлого. Так происходит со многими родителями. Страх, который нашептывают нам эти голоса, предсказывающие мрачное будущее нашим детям, часто заставляет нас сомневаться в них и затуманивает наш любящий взгляд. Приведенный выше пример, возможно, нетипичен, однако в каждой семье ежедневно возникают мелкие конфликты, в которых мы приписываем детям несуществующие намерения. Вот и Алина (26 лет) описывает сходную ситуацию:

«Недавно мы собирались всей семьей отправиться за покупками. Мой трехлетний сын Генри уже ждал нас в палисаднике, играя с какой-то палкой. Когда мы были готовы, я сказала ему: «Пора ехать. Будь добр, брось палку и садись в машину». Генри только рассмеялся в ответ и побежал в заднюю часть сада. Я крикнула ему вслед: «Брось палку! Ты можешь поиграть с ней потом, когда мы вернемся». Но он продолжал убегать по дорожке. Мой муж заметил: «Ох, я его сейчас отшлепаю как следует. Ему, похоже, нравится доводить нас до белого каления!» Но я попросила: «Давай подождем еще минутку. Посмотрим, что будет дальше». И что же сделал наш Генри? Он добежал до кучи компоста в дальнем конце сада и бросил в нее палку. Мальчик часто видел, как я скидываю туда остатки ботвы, и с удовольствием помогал мне таскать мусор. После этого он вернулся к нам, радостно сообщил: «Я выбросил палку!» – и без дальнейших разговоров залез в машину».

Из этого примера видно, как часто мы ошибаемся относительно намерений наших детей. Генри просто хотел выполнить желание матери и побежал к тому месту, где, по его мнению, должна находиться палка. Между тем отец приписывал ему, хоть и неосознанно, совсем другое намерение. А что случилось бы, если бы он поддался импульсивному желанию и осуществил его? Он бы нагнал сына на полпути, отобрал у него палку и со злостью отбросил в сторону. У мальчика бы случился припадок гнева, потому что ему было бы совершенно непонятно, почему отец отреагировал подобным образом, – ведь он не сделал ничего неправильного и руководствовался исключительно добрыми намерениями. В свою очередь, отец объяснил бы гневные крики сына по-своему: ребенок, мол, злится из-за того, что ему не дали выполнить задуманного. Возможно, потом он бы насильно затолкал сына в машину, и ситуация стала бы ужасно неприятной для всех членов семьи. А стоило подождать лишь несколько секунд, чтобы выявить истинные цели мальчика, и конфликта удалось избежать.

Еще одним примером поделилась с нами давняя читательница нашего блога Марианна (42 года). Она пишет:

«Я в растерянности и отчаянии. Приближается осень, а мой четырехлетний сын Лассе со вчерашнего дня категорически отказывается надевать шапку в детский сад. Мне все равно, наденет ли он ее по дороге, но я прошу его просто положить ее в карман на случай, если вдруг похолодает. Однако он не хочет брать шапку с собой. Он злится, даже когда я кладу ее к себе в сумку, чтобы потом засунуть в его шкафчик. Все альтернативные предложения и компромиссы отвергаются сходу. Меня это ужасно злит! Обычно мой ребенок очень покладистый, но теперь я стала сомневаться в правильности своих методов воспитания».

На примере этой истории можно увидеть, как глубоко укоренены в нас страхи, которые снова и снова вызывают из глубин подсознания голоса призраков прошлого. Ведь, несмотря на то что Лассе обычно готов на компромиссы, он вдруг начал сопротивляться, как будто специально решил разуверить мать в правильности ее методов воспитания. У той создалось впечатление, что, если она сдастся, борьба за власть будет проиграна. Это заставило ее рассердиться на сына. Ее первым желанием было любой ценой заставить Лассе взять шапку в детский сад. Заметив, что она начинает придерживаться тех методов, которых сама же хотела избегать, женщина сделала глубокий вдох и посмотрела на ситуацию со стороны. Она решила довериться своему сыну, хотя он не мог или не хотел объяснить, почему для него было важно оставить шапку дома. Поскольку Марианна не желала принуждать мальчика, она предоставила ему право самому решить, холодно ему или нет, и отказалась от первоначальной позиции.