Борис Никитин - Так мы начинали [litres]

И, конечно, хвалили Алешу за успехи.

Правда, нас снова пугают: «Раннее развитие опасно!» Но мы недавно получили письмо из Киева от матери Алеши Толпыго. У этого Алеши настолько блестящие математические способности, что его перевели сразу из 7‑го класса в 10‑й. И он, оказывается, свободно читал уже в четыре года. «Если малыш сам быстро развивается и к этому его никто не принуждает, пусть идет вперед, не тормозите его», – писала нам мама Алеши. Ее тоже пугали в свое время «опасностями раннего развития».

В общем, этот год был годом больших успехов для малышей и годом радости для нас. Малыши не только здоровы, сильны, ловки, самостоятельны для своего возраста, но и быстро развиваются умственно, и нападки на нас, даже со стороны самых яростных «противников» наших взглядов, становятся всё слабее. С нами уже во многом соглашается бабушка Дина, а кое в чем начинает поступать так, как мы. И только бабушка Саша по-прежнему осуждает нас. Но мы надеемся, что через год-два и она, и многие другие наши «противники» станут нашими единомышленниками.

Эту часть от предыдущей отделяет более пятнадцати лет. К тому времени в семье Бориса Павловича и Лены Алексеевны уже было семеро детей. Именно на конец 70‑х – начало 80‑х годов пришелся пик популярности «системы воспитания по Никитиным».

Все, что они говорили и делали, всегда вызывало неоднозначную реакцию. С одной стороны – жесточайшую критику и неприятие, с другой – горячее одобрение и подражание.

В профессиональной среде и сейчас далеко не все поддерживают идеи и методы Никитиных. Особенно в том, что касается сопровождения родов, прививок и прочих специальных медицинских вопросов. В частности, утверждения «холод – доктор» и «холод – друг» многие по-прежнему считают спорными.

Однако напомним, в какое время и в какой обстановке писалась эта книга. Тема деторождения и беременности ханжески замалчивалась, оставаясь в целом на уровне советов «от матери к дочери». Никакого толкового просвещения в этом плане практически не велось.

Государственная система родовспоможения была безальтернативна и страдала многими несовершенствами, прежде всего жесткой регламентированностью. Интересы женщины и ребенка стояли на самом последнем месте.

(Вообще, приоритет «буквы» перед целесообразностью был главным – и роковым – свойством советской системы во всех ее проявлениях.)

О родах в СССР есть много воспоминаний. Ограничимся высказыванием матери двоих детей, известного педагога и историка Елены Макаровой: «Рожать в Советском Союзе было сплошным страданием и унижением».

Нет сомнения, что это сыграло определенную роль в сокращении рождаемости и отражается на отечественной демографии до сих пор.

Надо отдать должное дипломатичности Бориса Павловича и Лены Алексеевны, с какой они пишут об общих недостатках в работе родильных домов и детсадов. В то время по-другому было нельзя.

Зато они продемонстрировали, что может быть совсем другой взгляд на беременность, роды и послеродовой уход. И напрямую обратились к будущей матери:

«СПОКОЙНОЕ, РАДОСТНОЕ СОСТОЯНИЕ ЖЕНЩИНЫ, ожидающей ребенка, необходимо во всё время беременности, так как через нее к ребенку поступает извне масса информации, которая оказывает на него либо положительное, либо отрицательное воздействие».

Когда женщина, родившая семерых детей, говорит о радости материнства, да еще и подробно делится всем, что знает, конечно, это звучит очень убедительно.

Успешный семейный опыт в сочетании с постоянной исследовательской работой вывел Никитиных на новый уровень разговора с читателем. Они еще больше утвердились в правильности своего пути.

Их книги и статьи всё больше походили на справочники для родителей. Потому что в них, помимо рассказов о собственных родительских достижениях, было много информации по современной мировой медицине и другим наукам. И эта информация оказывалась не свалена в кучу, а переработана, структурирована и применена к жизненной практике.

Совершенно невероятными для того времени смотрелись, в частности, советы по йоге для беременных. Несмотря на то что йога и «нетрадиционная медицина» входили в стране в моду, почитать об этом было практически негде. А в самиздатских переводах отличить качественный материал от негодного представлялось весьма затруднительным.