Борис Никитин: Так мы начинали [litres]

Но сложность была в том, что я после выхода замуж оказалась за три тысячи километров от своей семьи, и с ребенком мне предстояло справляться самостоятельно. На дворе – самый конец 90‑го: в магазинах пусто, не купить даже детского одеяльца, денег мало, стиральной машины нет (памперсов тоже, но тогда я не знала, что они вообще бывают), в квартире со старыми батареями вечно холодно – словом, мне всё-таки было тревожно. Особенно при взгляде на все эти таблицы и при чтении рекомендаций типа «пеленки необходимо прогладить с двух сторон», «соски тщательно прокипятить», «купать при температуре 32,5 градуса» и прочих распорядков дня и схем пеленания. Не люблю я схем и распорядков в принципе, ну, такой я человек, но из литературы следовало, что я могу сколько угодно себе не любить, а вот для ребенка если без схем и распорядков, то ужас ужасный и вред невосполнимый. Ужаса и вреда не хотелось.

Тогда кто-то и подарил мне тонкую брошюрку с незатейливым названием «Мы, наши дети и внуки». Там в первых строках сообщалось: это просто рассказ про нас, не относитесь как к догме. И дальше спокойно, с мягким юмором – про младенцев, про диатез, про прикорм, про высаживание – про всё то, что волнует любую маму малыша. Воздействие книжки на мое озабоченное предстоящими подвигами сознание было просто прекрасным: она успокаивала и снимала тревогу.

Как-то сразу вызывал доверие главный посыл: да не волнуйтесь, всё получится. Делайте как вам удобно, слушайте себя, чувствуйте ребенка, и всё будет хорошо. Не такой уж он хрупкий, природа о нем позаботилась, не выдумывайте лишних проблем. Не нужно протертых пюре (40 граммов этого варить 10 минут, добавить 15 граммов того, протереть сквозь сито…), дайте погрызть что сами едите, как зубы вылезут. Не нужно шапочек (хлопчатобумажные – 3 шт., байковые – 2 шт., шерстяная – 1 шт.) – он не замерзнет. Не нужно всех этих присыпок и кремов – подуйте. Плачет ночью – возьмите к себе под бок. Хочет лезть куда-то – пусть лезет сам, вряд ли он залезет туда, откуда сам не сможет слезть. Это всё было как-то здраво, тепло и очень правильно.

Хотя было и то, что мне не нравилось.

Я бы точно не стала оставлять ребенка без ужина и не давать ему чая, если он пролил. Такой маленький! Зачем его воспитывать?

И почему бы бабушкам не побаловать ребенка, разве они не для того и предназначены? Сама я обожала своих бабушку и дедушку, очень любила у них бывать по выходным и считала само собой разумеющимся, что там были свои, особые удовольствия и «баловство», недоступные дома с много работающей мамой.

Я совсем не вижу проблемы в том, чтобы помочь ребенку одеться, когда он просит, – ведь это такое счастье, когда тебе, сонному еще, помогают, при этом целуя и шепча на ухо ласковые слова.

Да и лучший кусок – так естественно предлагать его ребенку. Мне всегда предлагали, и я своим детям предлагала, и они всегда готовы делиться и никогда не забудут о других. Щедрость рождается из щедрости, а не из ограничений.

Но у меня, конечно, не было семерых погодков.

Впрочем, в книге всё равно не было назидательности и вот этого алармистского тона: делай как сказано, иначе всё пропало. Ну, не согласна и не согласна. Буду делать по-своему.

Также меня не заинтересовали развивающие игры, узоры, кубики и прочее. Мне всегда казалось, что, если ребенок здоров, достаточно общаться с ним, давать ему чувство защищенности, не держать его на привязи и не бить по голове – и он прекрасно разовьется без всяких специальных придумок. Хотя если родителю самому интересно, то, наверное, и дети с ним играют в кубики-карточки с удовольствием. Однако тут главное всё-таки другое: дети прежде всего любят быть с нами.

Потом я читала и другие тексты Никитиных, в том числе такие, в которых меньше было тепла и родительского любования детьми, но больше правил и принципов «от головы», таблиц и цифр, и даже появлялось чувство, что это уже не просто дети, а проекты какие-то. Их достижения замеряли и заносили в таблицы, изучали и предъявляли общественности. Наверное, такой риск всегда существует, если воспитание детей становится делом жизни, центром твоей идентичности. Но при этом я видела по текстам, как с возрастом мягчают подходы, становится меньше воспитания, больше просто любви и сочувствия к маленьким. Молодость категорична; к внукам мы все заметно мудреем.

И сейчас, вспоминая свое первое знакомство с книжкой Никитиных четверть века назад, я чувствую тепло и благодарность. В ней многое интуитивно совпадает с близкой мне как маме и как профессионалу теорией привязанности, хотя слов таких нет. Но суть схвачена: родительство – это естественно и радостно. Вы с ребенком созданы друг для друга. Просто будьте с ним, верьте в его силы – и всё будет хорошо. Эта книжка сделала мое материнство легче и счастливее, чего и всем желаю.