Интернет-издание Вэб-Центра «Омега» Москва 2000 - Православная педагогика. Сборник статей. Выпуски 1-3

2. Другой результат неудовлетворительной семейной ситуации — случай, когда ребенок, хотя и не находит контакта с родителями, все же не отрицает возможность такого контакта с другими взрослыми. В этом своем „сиротстве“ он ищет возможность восполнить дефицит родительства, ищет место пребывания и сообщество, способное стать для него приютом. Это совсем другое внутреннее устроение и, хотя такой тип „детей-сирот“ гораздо малочисленнее, чем тип „детей-беспризорников“, здесь уже возникают возможности для успешной воспитательной деятельности. Если, конечно, взрослые осознают необходимость их социальной реабилитации. В работе с „детьми-сиротами“ особая ответственность ложится на школы и другие общеобразовательные учреждения — кружки, секции, студии (поддержки со стороны родителей нет или почти нет). Поэтому педагогам необходимо строить свою образовательную структуру по принципу психологического приюта для детей. В обстановке такого приюта становится возможным движение детей к более совершенным „сыновским“ отношениям, пусть даже очень медленное и трудное, а в некоторых случаях даже удается „вытащить“ на уровень „сиротских“ отношений отдельных „детей-бепризорников“.

Бывает, однако, что родители, многое упустив вначале, к какому-то моменту все же „пробуждаются“, осознают ошибки и стремятся совместно с педагогами наверстать упущенное. Такие случае особенно характерны для православных школ, поскольку воцерковление родителей часто связано с осознанием ими своей родительской безответственности и желанием деятельно выразить свое покаяние. При этом нужно иметь в виду, что обе воспитующие стороны, учитель и родитель, зачастую неофиты, люди с небольшим духовным опытом, которые особенно склонны к максимализму и формализации воспитательного дела. Благо, если у такой школы есть мудрый наставник-духовник, который сумеет вовремя предупредить их от излишнего рвения, от желания во что бы то ни стало втиснуть ребенка в новые для него условия религиозной жизни и религиозного обучения.

О „сироте“ можно сказать, что внутренне он не склонен кому-либо доверять и доверяться, но при возникновении сложных обстоятельств ищет совета и поддержки более опытных людей, вступая, таким образом, с ними во временное сотрудничество: „Посмотри, что-то мне здесь не нравится. Может быть, ты поймешь, что в моей работе не так?“ Такой человек может понять и принять совет или управление делом, за которое он берется. Но хоть он и идет на контакт, все же это случается только при „острой производственной необходимости“, и такой контакт с ним будет оставаться только до тех пор, пока эта „производственная необходимость“ существует. „Сирота“ может управлять людьми и сам управляться начальствующими, но при этом отношения всегда несут в себе оттенок напряженности (через „не хочу“) и никогда не принимают глубины отеческого отношения или сыновней верности и привязанности.

3. Отношения „сыновства“ в готовом виде встречаются крайне редко, так как крайне редки в наше время здоровые в духовном отношении, укладные семьи. В „сыновской“ модели, в отличие от „сиротской“, ребенок находится в доверительно-открытом отношении к кому-то из взрослых, ему возможно принять другого человека как наставника вообще и потому общение носит совершенно открытый характер и острый повод для взаимодействия как таковой не нужен. Такой ребенок обращается ко взрослому не потому, что столкнулся с решением какой-то задачи, которая оказалась не под силу, но по устойчивому навыку к послушанию. Его душа требует того, чтобы ответственные решения принимались не по одному его субъективному мнению, но по каким-то более веским и ответственным причинам. Само собой разумеется, что и „отец“, будь это родной отец или другой наставник, должен состояться в своем отцовстве, должен соответствовать своей отцовской роли.

Здесь мы встречаемся с парадоксом: „беспризорник“ всегда делает все сам, но при этом его решения и действия носят незавершенный, несовершенный характер, тогда как „сыновское“ отношение хоть и строится на совете другого, не только не является уходом от ответственности, но, напротив, свидетельствует о деловой и духовной зрелости. В этом проявляется различие свободы внешней от свободы внутренней. Тот, кто стремится к свободе внешней, оказывается водим собственными прихотями и заблуждениями, а тот, кто ищет совета наставника и благословения свыше, счастливо преодолевает свои несовершенства. Социальные качества, таким образом, оказываются напрямую связанными с теми духовными добродетелями, которые мы хотим воспитать в ребенке. Готовность сотрудничать с другими людьми, служить им, воспитанная в детях, является той прочной основой, на которой возникает и растет их религиозное чувство. И наоборот, отказ от родительства трагически сказывается на способности любить Бога и послушаться Ему».