Елена Макарова - Движение образует форму

— Если бы в твои годы кто-нибудь мне сказал, что я буду сидеть в Милане, на канале, спроектированном по плану Леонардо, и напротив будет сидеть моя взрослая дочь…

— По-моему, тебе надо завести файл под названием «Хроника чудес» и все туда записывать. И тогда ты увидишь, что твоя жизнь — одно сплошное чудо.

— А ты завела?

— Нет. Я не хроникер. Мне все равно, было что-то на самом деле или это все выдумка. А тебе важны факты.

Мы разошлись по комнатам. Разговор с Маней не выходил из головы. Открыла файл с ее детскими сказками. Нашла вот такое:

«Маня Макарова, 7 лет и 5 месяцев. 29 января 1988 года.

Людская жизнь. Серия 1-я

Рассказ

Хозяин был очень злой и обжора, его жена была точно такая же. И однажды в ясный день он поругал свои руки: «Ну вы, руки, руки, руки, вы почему сделали ошибку, я ведь важный граф, пишу письмо королю, а вы сделали ошибку, я вам сейчас дам!» Руки сказали: «Ах ты, противный, хозяин!», и руки от него стали бежать, а хозяин по привычке выставил вперед пустые места, которые остались от рук, и кричит: «Держи, держи, хватай!» Но руки бежали все сильней и сильней. Ноги его ужасно устали, и им ужасно надоело бегать вместе со своим хозяином по разным улицам и переулкам. И ноги тоже вырвались из-под хозяина, но это еще не конец. Хозяин выхватил в начале своего путешествия маленький сучок и стал скакать на нем. По привычке, хотя он был без рук и без ног, он прикрепил этот самый сучок себе на пузо еще в начале пути. Хозяин ужасно раскрыл рот, и он мешал носу дышать. Тогда нос и говорит ему: «Держись, я у тебя выскочу в подходящий момент». И когда этот хозяин остановился, уже не надеясь ни на сучок, ни на что, у него соскочил нос и побежал на ножках по дорожке, а рот кричал: «Ноги, подхватите руки, а то они не привыкли быстро бегать!» И руки подпрыгнули прямо на ноги и, крепко держась за ноги, стали скакать вместе с ними. А оставшееся туловище говорит: «Что-то мне надоело, все бегут-бегут, а я не могу», — и вырвалось из-под хозяина. На хозяине осталась шея, глаза, голова кроме носа, губы и зубы, и веснушки тоже отдельно. И веснушки изо всех сил пустились в пляс: «Тра-та-та, тра-та-та, не догонит он нас никогда, ни за что, никогда не воротимся сюда!» А голова сказала: «Вот противный рот, не пускает меня», а губы сказали то же про этот рот, подтвердили, потому что он обжора. И они закричали веснушкам: «Ну, веснушечки, помогите нам, вы же еще пока близко к нам!» И две веснушки подбежали к голове и ко рту и стали отдирать губы и голову ото рта. И отдернули! И губы с головой пустились на такой бег, что даже догнали остальных, даже догнали носа, который был гораздо раньше их, и прибежали на улицу Московскую, и там увидели девочку и спрятались к ней в карман фартука. Девочка испугалась, что там кто-то спрятался, и бегом, даже быстрее, чем ноги богача. А богач тем временем на своем сучке так и скакает, так и скакает, и жена вместе с ним на своем муже. Я вам забыла сказать, что с женой случилось то же самое, что с богачом, у нее отвалились всевозможные части туловища. Вот до чего доводит жадность, злость и обжорство!»

Я взяла с собой в Милан пачку цветных фотографий. Им уже больше двадцати лет. Фотографическая бумага ломкая, где-то уже нет угла, где-то образовался шрам от сгиба, но работать с ними можно. Рисунки снимались на черном фоне, и на фотографиях получились черные рамки. Я забыла об этом предупредить, и некоторые студенты восприняли эту рамку как часть рисунка.

Рисунки, разложенные по темам (транспорт, цветы, сказки, внутренний вид комнаты, рай, копии Вермеера, дороги, пейзажи и т. д.) и по отдельным детям, терпеливо ждали, пока мы «проснемся».

День начался с дыхательных упражнений. Маня уложила нас на пол и давала нам инструкции, Клаудия переводила. Глаза открывать не хотелось, вставать не хотелось. Однако скоро она нас пробудила. Включила восточную музыку, и мы, как джинны, по-выползли из своих бутылок.

У нас появился мужчина. Лука, студент академии художеств. Он извинился за то, что не смог присутствовать в первый день и не слышал лекции.

Лука выбрал рисунок Иво Каца с танками и самолетами. Он его не перерисовывал, а видоизменял. И так поступили многие.

Детские рисунки из концлагеря обладают особой силой воздействия: пробуждают экзистенциальные мысли — о справедливости, Боге, добре и зле…

Вникая в конкретную работу, ты пытаешься понять замысел автора, о чем он думал, как он видел мир. А на оборотной стороне фотографии читаешь его имя и даты — рождения, прибытия в Терезин и депортации в Освенцим.