Елена Макарова - Движение образует форму

— Эдит бы точно взбесилась! А вообще-то это круто — строить собор. Интересно, заметят итальянцы твой потолок? Может, ты придаешь особое значение таким вещам, потому что выросла в Советском Союзе?

— Каким таким?

— Идеологии искусства. С другой стороны, для Эдит это тоже всегда было важно. Я с детства слышала эти ваши разговоры.

— Мань, неужели это не очевидно? Серый параллелепипед, кругом лифты, холодный серый цвет — такое ощущение, что гуляешь в компьютере по виртуальной выставке. Я не говорю об экспонатах, только о здании. И рядом в окне — собор, человеческое создание с воздетыми ввысь руками-грифами. Разве это не бросается в глаза?

С рыжей дамы Маня переключилась на меня. Замолкнуть, не шевелиться. Думать молча. Не морочить ребенку голову досужими рассуждениями.

Цоканье каблучков. Я выхожу из номера. Клаудия. Светлые волосы вдоль лица, тоненькие прямоугольные очочки, улыбка, открывающая десны, на длинной шее очередное украшение, подобранное к платью с оборочками.

— Ты готова? — спрашивает она меня.

— К чему?

— Пить «Маргариту». Я положу вещи — и идем. Маня здесь?

— Да. В соседнем номере.

— Тогда через пять минут встречаемся внизу.

Мы знакомы больше двадцати лет. Клаудия перевела мою книгу рассказов, благодаря чему я приехала в Италию и познакомилась с самим Феллини.

Она фотографирует кошек и собирает картины с кошками. Мы с Маней тоже внесли свою лепту в коллекцию. Правда, одну кошку у нее дома я так и не долепила — нужно было улетать в Израиль.

В Савоне, где она живет, производят особого рода керамику. Клаудия пристроила меня в мастерскую к своему приятелю, и я лепила там из необыкновенной глины все, что хотела. Разноцветные скульптурки по сей день стоят у Клаудии на книжной полке.

Впервые в этот лицей мы тоже приехали с Клаудией.

Теперь нам тут все знакомо — в угловом магазине у гостиницы Клаудия покупает газету, и мы усаживаемся в кафе. Она читает газету, Маня рисует, я настраиваюсь. После занятий мы ходим в мексиканский ресторан напротив гостиницы. Там, если заказываешь «Маргариту», дают бесплатно всякие вкусности. Мы пьем и закусываем, Маня продолжает рисовать. Полстола заняты бумагой, тушью, ручками и кисточками. В такой упорядоченности есть особая прелесть.

В мексиканском ресторане прибавилось столиков на улице. А жара все та же, и комары. Неужели год прошел? Да. И в нем было столько событий… Но это только кажется. Мы с Клаудией уложились в две «Маргариты».

Что-то должно произойти. Иначе нет начала. В прошлом году я лихорадочно искала начало — выручила дыня, которую принесли в подарок.

Что это? Шар. Солнце. Луна.

Круги рукой, круги всем телом, круги углем на бумаге, с закрытыми глазами, следим за дыханием…

А если образовать эту форму цветом, вылепить ее краской?

Потом разрезать дыню и съесть (у кого нет аллергии).

И снова нарисовать.

От дыни за два дня мы дошли до цирка, кабаре и симфонического оркестра в лесу.

Куда приведет нас танец живота?

Маня одета в шаровары, на бедрах — пояс с золотистыми бубенчиками. Включаем музыку. Итальянки сидят на полу и, задрав головы, следят за Маниными движениями. Она танцует в центре зала. Постепенно все начинают поводить плечами, раскачиваться в ритме. Музыка набирает силу, тело вибрирует, живот дрожит, бубенчики звенят.

Тут уже все есть. Траектория движения, линия, точка центральная и осевые, отсюда можно двигаться куда угодно. В данном случае — в фиолетовую комнату, где на стенах нас ждут развешанные в горизонтальном положении листы бумаги.

Краски взяли, музыку включили.

Никто не спрашивает, что рисовать.

Музыка заводит, многие рисуют, танцуя. Итальянки экспрессивные, их расталкивать не надо. Танцовщица была одета в нежные тона. И хоть она служила не натурой, а музой-вдохновительницей, цветовая гамма на всех рисунках была теплой. И про золотистые бубенчики тоже никто не забыл. Некоторые повернули листы на девяносто градусов — им нужна была вертикаль, но и на этих рисунках композиция развивалась от центра, коим и был пупок. Пуп земли! Лишь у одной женщины, рисующей черным и красным, линии шли по кругу, свивались в жгуты.