Курт Керам - Первый американец

На склоне лет Джефферсон столкнулся с финансовыми трудностями. Ему пришлось расстаться с библиотекой, которую он продал за 23 тыс. долл. конгрессу. Она составила основу Библиотеки конгресса, являющейся сегодня одним из крупнейших книгохранилищ мира. Но этим дело не ограничилось. Опасность нависла над Монтичелло. Тогда в штатах стихийно начался сбор денежных средств, и таким образом благодаря добровольным пожертвованиям граждан удалось сохранить для великого старца его любимое поместье.

Он увенчал свою деятельность основанием Виргинского университета. Джефферсон открыл университет, когда ему исполнилось 82 года. Он сам набросал текст собственного надгробия: «Здесь похоронен Томас Джефферсон, автор американской Декларации независимости, Виргинского статута о свободе вероисповеданий, отец Виргинского университета». Он скончался 4 июля 1826 г. в тот самый день, в который за пятьдесят лет до этого была провозглашена составленная им Декларация независимости и который является национальным праздником народа США.

В начале 80-х годов XVIII в. в результате возникших разногласий Джефферсон вынужден был оставить пост губернатора Виргинии и временно отойти от политических дел. Именно в этот столь редкий для него период досуга он создал свои «Заметки о штате Виргиния». Еще при жизни автора вышло 16 изданий книги. Одно из них — 200 экз. — увидело свет в 1782 г. в Париже. Пять лет спустя книга была опубликована в Лондоне, а в 1789 г. — в Лейпциге.

В книге на нескольких страницах излагаются факты, которые ставят имя этого выдающегося человека на одно из первых мест в ряду имен основоположников североамериканской археологии. Поэтому-то рассказом о нем я и открываю свою книгу 3.

Как ни странно, но Джефферсон начинает свое повествование с в высшей степени обескураживающего заявления: «Мне ничего не известно ни о каких предметах, которые могли бы рассматриваться в качестве вещественных памятников индейцев. Ибо к ним я не могу отнести наконечники стрел, каменные топоры, глиняные трубки и грубо выполненные скульптуры».

Но тут же он допускает исключение: «Такими памятниками могут служить искусственные холмы из числа тех, что во множестве рассеяны по всей стране». И далее он дает описание этих холмов, пользуясь для их обозначения старинным словом «барроу», вместо которого сегодня мы употребляем слово «маунд». «Они имеют различную величину. Некоторые из них сооружены из земли. Другие сложены из ничем не скрепленных между собой камней. Каждому ясно, что когда-то они являлись местом последнего успокоения умерших. Некоторые считают, что под ними скрыты бренные останки тех, кто пал в сражениях, происходивших в этих краях. Другие, напротив, связывают их происхождение с имевшим, по-видимому, широкое распространение обычаем индейцев сносить в определенное время в одно место останки всех умерших сородичей, даже в том случае, если в первое после смерти время они хранились в других местах».

Чтобы покончить с этими разногласиями и удовлетворить собственную любознательность, он приходит к следующему решению: «Поскольку один из таких маундов был расположен поблизости, я захотел убедиться в том, какое именно из этих мнений соответствует действительности. С этой целью я решил вскрыть и тщательно исследовать всю насыпь».

Он начинает с точного описания местности, тщательность и методичность которого вряд ли удалось бы превзойти даже современному археологу. Маунд был расположен на низменной равнине, и по соседству находились другие холмы, на которых сохранились остатки индейских поселений. Он имел куполообразную форму и диаметр основания, равный 13 м. В прошлом маунд, возможно, достигал 4 м в высоту. Такой вывод делает Джефферсон, принимая во внимание, что в последние 12 лет вследствие распашки окрестных земель наблюдался снос слоя почвы толщиной до 2,5 м. Сохранившиеся следы позволили ему установить, что до этого «окультуривания» на маунде росли внушительных размеров деревья со стволами до 30 см толщиной.

После этого он приступил к самому процессу раскопок. Джефферсон ни словом не упоминает о чувствах, которые наверняка владели им перед тем, как первый удар лопаты нарушил тайну загадочного прошлого. Он ведет рассказ так хладнокровно и рассудительно, будто всю жизнь ничем иным, кроме раскопок, не занимался.

«Сначала я вскрыл верхний слой земли в нескольких местах маунда и на глубине от 15 до 90 см стал встречать человеческие кости. Они лежали в полном беспорядке, словно на свалке: вертикально, наклонно, по диагонали, затем опять вертикально. Они были обращены в различные стороны света. Все перепутано и перемешано и удерживалось вместе лишь землей».