Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

Но тем интереснее и ценнее для истории этот единственный в мире подбор ювелирных изделий, характеризующих почти 200 лет не только ювелирного дела, но и целого уклада жизни, прежнего быта. Грубые, тяжелые вещи эпохи Александра II наравне с грациозными вещицами середины XVIII в. приобретают сейчас историческую, художественную и материальную ценность, как показатель разложения самодержавного строя.

Но есть еще одна сторона, которую нужно отметить в истории Алмазного фонда, — это почти полное отсутствие в нем русского камня. Где же те лиловые аметисты, загоравшиеся вечером кровавым огнем, за которыми посылала Екатерина II целые экспедиции на Урал? Где сказочный, но мертвый при огне вишневый шерл, о котором шумели академии в конце XVIII в. и носить который считалось признаком любви к своей родине? Где же, наконец, русский изумруд или излюбленный александрит?

Архивы открывают нам причину этого: русский камень не умели ценить, от безумного безвкусия (особенно последних цариц) «погибли» эти исторические камни, пошли на слом или сбыты с аукциона. Только в 1906 г. было продано из Камеральной части камней больше чем на 1 млн. золотых рублей, в том числе уники — прекрасные русские изумруды, старинные аметисты Екатерины II и много других сокровищ, историческую, научную и материальную ценность которых не знал, а может быть, умышленно не хотел знать «Кабинет его величества». Так рисуются нам судьбы Алмазного фонда в их двухсотлетней истории. Они отражают черты самой русской истории.

Коронные бриллианты и драгоценности из таинственных чертогов царя, из легендарной «бриллиантовой комнаты» ныне стали достоянием народа, и открылись новые страницы в истории этого единственного в мире драгоценного собрания.

Я не буду подробно рассказывать историю Алмазного фонда, но отмечу, что первые сведения о хранении царских регалий относятся к 1719 г., когда Петр I не только принял решение о необходимости особого хранения «подлежащих государству вещей», но и выработал специальный для этого регламент. Постепенно мысль Петра I об охране была распространена и на другие ценности, и в Камеральной части организовали особый отдел, в который входили как государственные регалии, так и драгоценности из имущества царей. Потом на этот отдел было возложено не только хранение драгоценностей и регалий, но и их изготовление, покупка золота, бриллиантов и драгоценных вещей, рассылка жалуемых по назначению ценных подарков. Таким образом, функции отдела постепенно расширялись, но уже в царствование Николая I главная деятельность отдела сводилась к изготовлению подарков. Эти подарки жаловали иностранным принцам и посланникам с целью установления хороших отношений с теми или иными государствами, назначали разным лицам, русским и иностранным.

Эгрет-портбукет с крупными цейлонскими сапфирами и бриллиантами в серебре. Работа конца XVIII в. — начала XIX в.

Стоимость подарков достигала иногда нескольких миллионов рублей в год.

После пожара Зимнего дворца в 1737 г. коронные бриллианты и прочие драгоценности были вывезены в специально созданную кладовую бриллиантовых вещей. По поставлению 1884 г. присмотр за драгоценностями был взят под государственный контроль. С этого момента драгоценности стали считаться собственностью государства и за них отчитывались как за все государственное имущество. «Бриллиантовая кладовая», или «бриллиантовая комната», до самой эвакуации в 1914 г. в Москву охранялась гвардейцами, а печати от шкафов, в которых лежали бриллианты, были переданы одному из членов кабинета и одновременно одной из камер-фрейлин царицы.

Таким образом, потребовалось два столетия для осуществления мысли Петра I, что «подлежащие государству вещи должны храниться в государственном казначействе».

В 1914 г. золото и драгоценности из «бриллиантовой комнаты» спешно были уложены в восемь сундуков и без каких-либо описей или актов в запечатанном виде вывезены специальным поездом в Москву и сданы в Оружейную палату. Заваленные многочисленными ящиками, они только в апреле 1922 г. были вскрыты членами особой комиссии, и с этого момента началось их детальное научное и художественное изучение. Приглашенный для руководства этими работами, я составил записку, в которой излагал дальнейшие задачи этого собрания.