Виктор Болдырев - Золотая Дуга

Не рудное ли золото действительно принесло вторую жизнь этому краю?!

Ответ дает громадная карта Северо-Восточного экономического района, объединяющего Якутию и Магаданскую область. Золотая дуга вмещается сюда целиком. Она вся в штриховке и разных значках. Россыпи Кулара, хребта Полоусного, Адычи, Колымо-Индигирской золотоносной зоны, россыпи Коркодона и Омолона, двух Анюев, Анадырского хребта, Чукотского полуострова, бассейна Анадыря, И тут же по всей дуге месторождения олова, вольфрама, молибдена, кобальта, ртути, каменного угля. Будто здесь рассыпали всю таблицу Менделеева. А ведь не так давно вместо заштрихованных полей простиралось почти сплошное «белое пятно» неисследованных земель.

На Золотой дуге до сих пор покоится мировая корона рассыпного золота. А рудное золото все чаще находят в пределах Охотско-Чукотского вулканогенного пояса и в прилегающих районах. Но пока оно имеет второстепенное значение. Удивительная карта! Это воплощение мечты первых открывателей и строителей золотой Колымы, залог бессмертия Магадана. Его экономическая роль теперь такова, что с полным основанием этот далекий город можно назвать Северной Пальмирой наших дней…

«Полторы тысячи километров раздумий». Так называется рукопись, написанная Октябрем Леоновым. Нам дали ее в Магаданском издательстве на рецензию.

На первой странице эпиграф:

Короткое предисловие:

«Первая высокоширотная радиогазетная экспедиция — так в шутку и всерьез называли себя в пути журналисты из Анадыря Октябрь Леонов и Альберт Мифтахутдинов. Вдвоем, на собачьих упряжках, прошли они 1500 километров по снежным берегам Чукотки от Уэлена до мыса Шмидта».

Дальше читаем:

…«Задолго перед походом над картой Чукотки склонились двое.

— Слушай, старик, — говорил один, — идти нужно только вот так, — карандаш в его руке решительно прочертил почти прямую линию вдоль побережья Чукотского моря, — в этом случае мы захватываем Чукотский и Иультинский районы все прибрежные поселки…

— А по-моему, — возражал другой, — от Нутепельмена или Ванкарема надо спускаться вниз на Иультин, а дальше по трассе в Эгвекинот. Тогда мы захватим не только оленеводческие и промысловые районы, но и промышленные, порт залива Креста. А там северным побережьем Анадырского залива и до Провидения рукой подать».

Они выбрали самый трудный — первый вариант.

«Итак, в путь! Пусть осилит дорогу идущий! Тагам!» А дальше? Дальше окружающее перестало существовать: путешественники ведут нас за собой. Их мысли, дух, настроения захватывают нас.

В злоключениях великого санного пути перед нами возникают обаятельные образы двух друзей: неунывающий, обстоятельный «Старик» «со своими общечеловеческими идеями» и «тщеславный пижон Алька Мифт»… Целеустремленная и безалаберная личность, талантливый лентяй, умница с невообразимой кашей в мозгах, сибарит, любитель покейфовать и способный отдать последний кусок хлеба совершенно незнакомому человеку, лирический циник и скептический романтик, по уши влюбленный в Чукотку и пишущий вот такие стихи:

«За что я люблю его? — спрашивает себя Октябрь. — Не знаю… Наверное, за увлеченность, богатство и щедрость души, за критическое отношение к действительности и непрестанный поиск, за высокоразвитое чувство товарищества и юмора…»

В обществе веселых и отважных, любознательных и дотошных журналистов мы совершаем трудный снежный путь, там, где «ОРУД не расставил своих указателей, ни разрешающих, ни запрещающих знаков». Где совсем недавно «господствовал неолит», где столкнулось «сегодняшнее, завтрашнее и позавчерашнее».

Уэлен — Инчоун — Чегитун — Энурмино — Тойгунен — Ванкарем — острова Серых гусей — мыс Шмидта. С каюрами собачьих упряжек блуждаем в ледяных торосах, срываемся с береговых карнизов, пьем полной чашей пургу, посещаем поселки приморских зверобоев, знакомимся с жизнью береговых колхозников, с простыми мужественными людьми, умеющими мечтать и воплощать свои мечты в жизнь.