Боб Торрес - Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Мне показалось интересным, что экономическая логика животноводства поразительно похожа на логику производства, о которой я недавно читал в «Манифесте коммунистической партии» на занятиях по политфилософии. Полагаю, что немногие студенты сельскохозяйственного колледжа добрались до гуманитарных наук, но я принадлежал обоим этим мирам, и для меня всё очевиднее становилась связь между ними. Животных использовали в качестве производственных машин, и меня учили, как эффективно их эксплуатировать. Да я был просто буржуем по отношению к четвероногому рогатому пролетарию!

Наверно, это был один из первых моментов, когда я начал серьёзно задумываться об эксплуатации животных. До занятий по сельхозпроизводству я имел идеалистические представления о животных, живущих в пасторальном блаженстве, резвясь в полях, жуя свою жвачку и неспешно посещая доильную станцию дважды в день, чтобы с радостью поделиться своими дарами. Это представление быстро разбилось о мои занятия по эксплуатации животных и извлечению максимальной прибыли — прибыли, заработанной в буквальном смысле на их горбу. Я увидел властные отношения, стоящие за такими обыденными вещами, как стакан молока, отбивная или даже кусок курицы. Разоблачение экономики сельхозпроизводства для меня разрушило миф о том, что продукты животноводства — просто ещё один товар. Молоко больше не было просто напитком или добавкой к моему кофе, оно стало плодом труда животных — принудительного труда в невыносимых условиях. Я узнал, что животные одновременно производят товары (как в случае с молоком, яйцами, кожей, шерстью и прочим) и сами являются товаром (когда их забивают на мясо). Вдобавок то, что с ними происходит, весьма похоже на нечто, что мы называем рабством. Животные — не рабочие, которые по окончании смены могут пойти домой; вместо этого они прямо и непосредственно принадлежат кому-то как одноразовая заменимая вещь, сравнимая с любым другим неодушевлённым имуществом.

Как и в случае со многими другими видами несправедливости, казалось, никто не подвергал это сомнению, и никого это особо не заботило. Но, опять же, как и в случае с другими видами несправедливости, нам может потребоваться время для того, чтобы распознать окружающие нас формы угнетения, особенно если нас учат, что это угнетение — «нормально» или даже желательно. Хуже, если мы наслаждаемся и извлекаем выгоду из самого угнетения, или если оно так глубоко проникло в нашу повседневную жизнь, что практически незаметно. Есть большая вероятность, что, если вы ещё не веган, то наверняка носите одежду, сделанную из животных — кожу или мех, или ели сегодня куски какого-нибудь животного или продукты животного происхождения. Многократно умножьте ваше личное потребление продуктов животноводства, и вы осознаете, насколько важную роль играют животные в нашей экономике. Продукты животного происхождения окружают нас постоянно и всюду (яйца, молоко, мясо, кожа, молочные продукты и так далее), но есть также и неочевидные способы использования продуктов животноводства в промышленности. Наш экономический уклад тесно сопряжён с эксплуатацией животных. И хотя легко отмахнуться от заботы о братьях наших меньших как от глупого умозрительного онанизма людей, которые вообще не понимают угнетение и реальную глубину настоящего человеческого отчаянья, надеюсь, я смогу заставить вас иначе отнестись к страданиям и боли и убедить, что животные важны, и любой, кто всерьёз настроен покончить с угнетением и иерархией, должен обратить внимание и на них тоже. Это меньшее, что мы можем сделать, если хотим честно сказать, что мы действительно заботимся о животных.

В книге Introduction to Animal Rights: Your Child or the Dog? («Введение в права животных: ваш ребёнок или собака?») Гэри Франсион рассматривает гипотетическую ситуацию, которая стоит того, чтобы привести её здесь. Допустим, есть парень по имени Саймон, который — сугубо ради собственного удовольствия — любит жечь свою собаку паяльной лампой. Если спросить Саймона, зачем он мучает свою собаку, он просто ответит, что ему это нравится — это доставляет ему удовольствие, Саймон считает, что это хороший способ скоротать день. Теперь предположим, что соседи Саймона жалуются на него за то, что он делает. Поведение Саймона привлекает внимание полиции и целой нации, шокированной ужасной и чрезмерной жестокостью. (Подобные случаи плохого обращения с животными — не новость для обывателей; пока я работал над этой главой, два брата-подростка в Атланте были приговорены к 10 годам лишения свободы за то, что заживо сварили щенка). Велика вероятность, что многие узнают об этом деле, глядя вечерние новости во время ужина. Также велика вероятность, что на ужин будет подано что-то из продуктов животноводства. Несомненно, американцы будут возмущаться чрезмерной жестокостью над тарелками с куриными окорочками, ростбифом из огузка и поросячьими рёбрышками. В конце концов, единственное оправдание Саймона состоит в том, что он просто развлекался.