Сергей Рязанский - Можно ли забить гвоздь в космосе и другие вопросы о космонавтике

У нас два Центра управления полетами (ЦУПа) – в Москве и Хьюстоне. Поэтому, чтобы никому не было обидно, живем по времени Гринвича (Greenwich Mean Time). Оно же – всемирное координированное время UTC (Coordinated Universal Time). Для пересчета надо прибавить к нему три часа, и получится московское время.

Каждый день подъем примерно в шесть утра по Гринвичу. Выделяется время на личные гигиенические процедуры. В компьютере тебя уже ждет расписание на день, составленное планировщиками. Понятно, что можно какие-то пункты передвинуть или изменить, но в общем ты должен следовать расписанию. Помимо работ в сегментах и проведения экспериментов, есть обязательная физкультура: минимум два часа каждый день. Учтено время на обед и ужин.

Сергей Рязанский и Рэндольф Брезник проводят медицинскую тренировку

В расписании всегда есть утренние и вечерние планерки (DPC, daily planning conference). Мы все собираемся, выходим на связь с наземными специалистами и подробно обсуждаем текущие дела. Те говорят: «Ребята, сегодня у нас то-то и то-то. Просим вас обратить внимание на это и на это, а эксперимент такой-то выполнять строго в указанное время, потому что позднее станция будет менять ориентацию». Переговоры идут под запись, и нам следует неукоснительно исполнять предписанное. Вечером: «Ребята, доложите, что сделали». Мы докладываем. У специалистов вопрос: «Вот когда вы это сделали, у вас что получилось? Куда файлы с итогами скинули?» Отбой примерно в десять вечера по времени Гринвича.

Конечно, есть выходные и праздничные дни. На полугодовую экспедицию обычно приходится четыре праздника: два русских и два американских, либо общие типа Нового года. В выходные дни планировщикам запрещено перегружать нас работой, но в реальности всегда получается: ты просыпаешься, а у тебя висит в расписании, что ты должен, например, снять образовательный ролик и обратиться с приветственным словом к важному собранию. Плюс уборка сегмента, плюс разбор фотографий, сделанных за неделю, и получается, что выходной – тоже плотно занят.

По-разному, ведь все разные люди. Кто-то читает электронные книги с планшета; кто-то смотрит кино; кто-то фотографирует станцию и виды Земли; кто-то разбирает готовые фотографии; кто-то пишет письма родным или отвечает на вопросы в Сети, которые за неделю накопились. По праздникам мы обычно готовим особые ужины, примеряем разные костюмы, фотографируемся в них на память, дурачимся.

У нас есть «птичий» язык – куча сокращений. Кто-то посчитал, что их всего около тысячи. Чтобы в них разобраться и на слух понимать, надо поработать с соответствующим оборудованием. Например, «в АСУ ЕДВ заполнил» означает «в туалете заполнилось ведро для мочи».

Общение с иностранцами тоже накладывает свой отпечаток, используем английские аббревиатуры. «Детали АСУ в Си-Ти-Би 10, в Ноде 3» означает «детали туалета в коробочке номер 10, в модуле “Спокойствие”».

Нет, лично я не скучал. Погода на станции воспринимается комфортной. Конечно, скучаешь по каким-то обычным земным вещам: деревьям и зелени, мокрой от дождя. Вот этого не хватает. Много огорчений на станции вызывают земные облака, потому что ты, скажем, запланировал заснять Париж с орбиты, а над ним день за днем плотная облачность.

Конечно, уйти со станции ты никуда не можешь. Но есть небольшая личная каюта, есть углы, где можно уединиться и, например, потренькать на гитаре. Всегда можно надеть наушники, включить фильм или телесериал. На Земле у меня обычно нет времени смотреть телевизор, и мои друзья всё время упрекают, что я отстал от жизни, не знаю модные новинки. Поэтому, пока был на станции, посмотрел семь сезонов «Игры престолов» – так что теперь знаю то, чего не знает Джон Сноу.

Ты к этому готовишься. Ты летишь и знаешь, что увидишь всех через полгода, и это вполне можно пережить.