Владимир Насущенко - Плотник и его жена

Он вышел во двор. В открытом парнике краснели помидоры, за ними ухаживает старуха Доливановна, дальняя родственница, которую сейчас отпустили в город как лишнего свидетеля. Солнце прямо глаза резало. По дороге шла девушка, в руке — хозяйственная сумка, из которой выглядывала шерстяная кофта. Остановилась:

— Не подскажете, где садоводство?

— Недалеко, — ответил Борис Федорович, с любопытством разглядывая пришелицу: стройная девушка. Длинноносенькая, глаза — черничины, ситцевое платье просвечивало, обрисовывая ее ноги, кожа на руках и шее обгорела на солнце. Славная, милая, сразу видно породу. Не из тех “жевательных резинок”, что шляются по улицам: нимфетки размножились. Борис Федорович был старомоден, ему претило заигрывание с первой попавшейся. В этом вопросе он тверд и неподатлив, такого не переделаешь: лепят только мягкое. Самое полезное — сторониться людей, особенно женщин.

Он поклонился:

— Вам воды?

— Пожалуйста.

Он принес ковш воды. Она благодарно кивнула, стала пить, проливая на грудь воду, руки у нее дрожали. Она отдала ковш и вздохнула:

— Сил нет идти… Я не уверена, что он там.

— Кто?

— Мой муж. Он сказал, что будет работать в садоводстве. В одном я уже была, там его нет. Пошла сюда. Он обещал быть дома во вторник, сегодня — четверг. Я вся изнервничалась, приехала искать его.

— Не зная адреса?

— Да.

— Простите, это глупо.

— Пусть глупо. Я не хотела больше ждать. — Голос ее дрогнул. Она поправила прилипшую ко лбу кудряшку, виновато улыбнулась: — Не думала, что так далеко, на автобус я опоздала и пошла пешком. Прошла двадцать километров. Если его и там нет, придется идти обратно.

Похоже, она говорила правду, вид был измученный. Бориса Федоровича удивила ее наивность.

— Я освобожусь и подброшу вас.

Она обрадовалась:

— Буду очень признательна. Вы так добры…

Борис Федорович приосанился. Его прямо распирало от собственного благородства.

— Не нужно меня благодарить. Люди должны помогать друг другу. Почему не помочь? Потерпите, я сейчас.

Он отнес ковш, захватил коробку под мясо, попросил жену, чтобы она накормила плотника.

— Скажи ему, что я скоро вернусь.

Он поставил коробку в багажник, улыбнулся ждавшей его девушке. Она сказала:

— Его зовут Илья. Он плотник.

Борис Федорович хлопнул себя по лбу:

— Какой я рассеянный! Совершенно вылетело из головы. У меня работал один парень в военной форме. Наверное, это он и есть? Хромает на правую ногу. Верно?

Лицо девушки озарилось бесподобной улыбкой.

— Что же вы молчали? Где он?

— Пошел купаться.

— Пойду поищу его.

Она побежала к озеру. Совершенная дурочка.

— Придет, никуда не денется! — крикнул Борис Федорович, но девушка не оглянулась.

На крыльцо вышла Маргарита Артамоновна в голубом спортивном костюме с золотой вышивкой “Нью-Йорк”. Лицо лоснилось от индийского снадобья.

— Милый, кто приходил?

— Жена плотника. Ты бы ее видела! Еле на ногах стоит — прошла двадцать километров. Самообладание изумительное. Это, я понимаю, выдержка! Когда я ей сказал, что он ушел купаться, она как ненормальная побежала туда. Я свезу их на станцию.

— Дойдут сами. Фермер ждать не будет. Скажи им, что руль отвалился, — и дело с концом.

— Но я обещал.

— Что из того? Пусть думают что хотят. Между прочим, плотник грубиян, нахал высшей степени. Вчера его кормила, забыла тебе сказать: сидит грязный, мясо руками берет, ножик и вилка лежали. Пялится на меня, как таракан. Мне даже неловко стало. Говорю: “Вам моя блузка приглянулась?” — “Да, хочу своей половине такую купить. Где брали?” — “В Лондоне”. Знаешь, что он ответил? “Замечательная блузка, прозрачная, невесомая, будто ее и вовсе нет”. Я даже покраснела. Каков нахал! Он добавил, мол, вы такая женщина, что и без блузки неплохо выглядите. Видно, он подглядел, как я вчера загорала за домом. Не знала, что и сказать ему. Неприрученное животное!

— Дорогая, надо снисходить. Он в университете не учился.

— Оно и видно. К университету и близко не подходил. Я сделала вид, что не слышала его.

— И правильно. Но жена у него редкостная женщина.

— У тебя все редкостные. Вон они идут.

Плотник шел у коровьего спуска, жена плотника — по другой тропе. Пути их разошлись.

— Илия, Илия! — закричала девушка, побежала к нему. Ноги ее не слушались, заносили вправо, влево. Опустилась перед ним на землю, обхватила колени мужа, что-то лепетала. Трогательная картина. Он поднял жену, довел до участка.