Паскуале Ферро - Неаполитанская мафия. Рассказ щенка

Вот, например, возьми Катену! Таких людей, как она, называли гомосеками, и они могли быть частью приличного общества. Гомосеки занимали определенные посты, но никогда не имели большого веса и поэтому…

Услышав в коридоре шаги Катены, старуха прервала рассказ, и повисла свинцовая тишина. Катена взяла меня на руки и, поглаживая, унесла и усадила рядом с собой на качели в саду. Монотонное покачивание навело меня на размышления. Я — маленькая собачка, прожившая совсем недолгое время в доме благородной семьи, которая дала мне благородное имя, затем изгнанная в зоомагазин и в конце концов депортированная в дом к дурным людям, которые мне дали дурное имя. По правде, я не заметила никакой нравственной, культурной или физиологической разницы между двумя семьями, только лишь различия в способе общения и, быть может, в жестикуляции или, что называется, в «модус вивенди» — образе жизни. В общем, как я говорила, маленькая собачка думала, что все люди были либо женщинами, либо мужчинами, но в этом доме я узнала, что существовали еще и другие возможности: Катена — это существо, называемое «гомосек, педрила, голубец». Я пока что не понимала, что это означало, но я догадывалась, что это чересчур пренебрежительные прозвища для человека, который так ласково и заботливо ко мне относился. Катена доверяла мне все свои самые интимные секреты, свои мысли, она часто рассказывала мне о причинах своих слез, и в тот вечер на качелях она достала письмо и сказала:

— Паккьяна, с тобой я могу поговорить, я уверена, что ты поймешь меня, и я уверена, что ты меня любишь, — и начала читать:

Любовь моя, я люблю тебя, лады! Сейчас я уже четыре месяца в Поджореале, лады! И в этой тюряге я понял, как мне тебя не хватает, лады! И как ты важна для меня, лады! Через несколько дней мы подадим апелляцию, и адвокат заверил меня, что срок снизят до четырех лет вместо шести, лады! Потом составим ходатайство, в общем, если все пойдет так, как надо, три года — и я выхожу, и тогда мы сможем уехать и жить вместе. Потому что я люблю тебя, лады! Дорогая, любовь моя, я люблю тебя, лады! Позвони моей матери, потому что в понедельник она придет на свидание ко мне, и ты можешь передать с ней сколько-нибудь деньжат, потом, когда выйду, я все верну.

Я люблю тебя, лады!

— Вот, видишь, Паккьяна, он меня любит, — сказала она сквозь слезы. — Я уверена, что любит! Но его жена говорит, что Микеле «Тролло» любит другую… какую-то Марию «Маленькая грудь». С ней он встречался, когда еще был на свободе, и с ней он подписал документ о совместном проживании. [11] Документ, который по итальянскому законодательству дает право на посещение заключенного. На самом деле на свиданку с ним пойдет она… а ведь она даже не жена, но я не верю в то, что он любит другую. Все мои подруги утверждают, что это обыкновенные «письма заключенного», письма с пустыми обещаниями и благородными предложениями, но потом, когда они выходят из тюрьмы, они не остаются верны ни единой закорючке из написанного, ни единому «лады», повторяемому тысячи раз. Я в отчаянии, Паккьянелла. Даже хозяйка говорит, чтобы я перестала думать об этом, и что если бы он хотел справку о совместном проживании, он бы подписал со мной. Она все время повторяет, чтобы я нашла себе хорошего парня, который бы действительно меня любил, но ведь я люблю этого: Микеле «Тролло». Знаешь, как мы с ним познакомились? Однажды вечером мы с подругами пошли в бар в Мерджеллина выпить по коктейлю, и рядом с нашим столиком сидела компания парней. Ну, знаешь, как это бывает… когда молодые ребята в компании подкалывают, задирают нас, а потом в кусты. Вот и Микеле под предлогом, что идет в туалет, встал и, проходя мимо, подмигнул мне. Я пошла за ним, и он просунул мне в вырез кофточки записку с номером телефона. Я подождала несколько дней и позвонила. Он сделал вид, что не помнит меня, но тем не менее мы сразу договорились о свидании. Микеле повел меня в одну из тех комнат с почасовой оплатой в Испанских Кварталах. О какие это были пламенные часы, какой вулкан секса, какая чувственная и нежная любовь, языки, сплетенные в страсти. В общем, Паккьяна, ты еще маленькая и многих подробностей я не могу тебе рассказать. Мы продолжали встречаться… многие месяцы страстной, плотской любви. Потом он признался мне, что женат, но не любит свою жену.

Тот факт, что он был женат, мало беспокоил меня — так я ему сказала, но на самом деле я страдала как собака. Ой, извини, Паккья. Я страдала, да еще как. И я все-таки решила рассказать ему о своих переживаниях. Микеле «Тролло» ответил, что понимает меня и что потом, когда дети немного подрастут, он бросит жену, но до тех пор наши отношения должны оставаться секретом, иначе… он переломает мне ноги. Как же мне нравилось, когда он говорил: «Я переломаю тебе ноги». Сколько любви… но сколько страданий он причинил мне: отмененные свидания, невыполненные обещания, вранье и лицемерие. Каждый, кому я рассказывала об этой истории, убеждал: «Этот тебя точно кинет».