Зильке Шойерман - Богатые девушки

Сон часто является следствием мысли, владевшей человеком непосредственно перед засыпанием, словно он засыпает, раскрыв ладонь, унося посеянное семя в другое состояние… как бы то ни было, но в данном случае дело было так: вечером я разговаривала с Кариной. Была середина мая, День матери, и мы разговорились о родах, на тему, по которой мы с Клеменсом никак не могли прийти к единому мнению. Напротив, Карина, сияя, сказала, что родила бы, будь у нее подходящий муж. Если бы я располагала таким аргументом, то вопрос был бы давно решен.

Мне ясно, что я могу теоретически и дальше поддерживать цепь гладко текущих своим естественным чередом событий. Но с тех пор как я увидела сон, мне стало ясно, что мое вмешательство лишь тормозит естественное их развитие.

Как я и ожидала, через несколько дней Карина снова позвонила в нашу дверь. Она принесла мне витамины, за которые я поблагодарила ее с наигранным воодушевлением, для того только, чтобы бросить прощальный взгляд на цветную табличку и важные данные, обозначенные на флакончике, и поставить его в аптечку в ванной, где находилось все полезное для тела. Это было бы излишеством — начать принимать витамины. Карина снова навещает нас почти ежедневно, и, так как она все более явно занимает в доме мое место хозяйки дома, а также подруги и слушательницы Клеменса, я начала отлучаться из дому, ходить в кафе и бары, в одиночку посещать кино и театр, просто для того, чтобы не быть дома. Клеменс и она отпускают дружеские замечания по поводу моей непредсказуемости, вызванной выздоровлением от болезни, хотя мое поведение не имеет никакого отношения к тяжести и длительности инфекции. Я же от души надеюсь, что они используют это время для того, чтобы ближе познакомиться телесно. Их медлительность начинает действовать мне на нервы.

Вчера я вернулась из отлучки довольно поздно, и, как мне показалось, они уже зашли довольно далеко. Во всяком случае, у Карины, когда она здоровалась со мной, лицо пошло красными пятнами, а Клеменс нервно и виновато произнес: ах, это ты. Себе самой я показалась нежданной гостьей. Меня это не очень радовало, так как мне приходилось еще и думать о моем сегодняшнем посещении пригорода, где я родилась и выросла, я бродила по поселку и читала фамилии, написанные на больших табличках возле звонков, Кестнер, Витт, Нуссбаум, Шульт-Авилес, Йордан, Мазан, список можно продолжать бесконечно, и я впервые поняла и простила мать, которая начала пить именно здесь. Но конец вечера прошел замечательно, поэтому никто из них не заметил моей задумчивости. После ужина мы, погруженные каждый в свой мир и свои мысли, играли в «Не сердись», но никто не мог как следует сосредоточиться, и Карине даже пришлось несколько раз ходить моими фигурами. Первая партия затянулась так надолго, что мы были вынуждены ее просто прервать.

Вчера вечером я сказала, что мне позвонили и сообщили, что умерла моя тетка, и мне придется поехать на похороны в северную Германию. Может быть, ты останешься у нас на выходные или еще на пару дней? — спросила я Карину, мне было бы приятно, если бы ты присмотрела за Клеменсом. По искре, мелькнувшей в ее глазах, я увидела, что она не только поняла, что слова об умершей тете — чистый вымысел, она поняла также смысл и цель моего предложения. Лицо ее было очень серьезным, когда она спросила: ты действительно этого хочешь? Я кивнула, и с ее уст сорвался истерический смешок, так смеются дети, когда им дарят шоколадку, которую можно тотчас запихнуть в рот. Прежде чем повернуться и уйти, я медлю, наступил момент, когда она еще могла что-то сказать. Я не имела ни малейшего понятия, что именно, но это был момент, когда она могла это сделать, я ждала секунду, потом еще одну, я слышала, как стучит в висках кровь, раз-два-три, могла ли она что-то сказать, какую-то решающую фразу? Нет, лицо ее стало похоже на экран, белый, красивый и пустой. Я ждала, что на нем появится, как в старых фильмах, надпись «Конец», но экран остался пустым. Смотреть на него было невыносимо, и я отвела взгляд. Я увидела, что миска кошки до сих пор стоит за подставкой для зонтиков, голова у меня закружилась, и впервые я ощутила, пусть мгновенно, укол страха.

Когда я вышла за пределы городского квартала и углубилась в лес — я шла к автомобильному мосту, — то принялась непрерывно оглядываться по сторонам, ибо мне показалось, что за мной следует маленькая крадущаяся тень, и я почувствовала, что это кошка. Я помешалась на мысли, что хочу еще раз увидеть кошку. Я начинаю звать ее, я шепчу «кис-кис» во всех возможных направлениях, я продолжаю это делать даже после того, как становится темно. Очень странно, но деревья в сумерках наступающего вечера напоминают мне о вещах моего дома, ставшего теперь домом Карины, только деревья намного больше; я вижу невообразимо огромную лампу, метровую пачку стирального порошка, бредовой величины телефонную трубку, во всей своей громадности они могут в любой момент непостижимым, сверхъестественным образом прийти в движение и заработать, я чувствую себя карлицей, Алисой в Стране чудес. Я продолжаю идти, не находя кошки, при этом я все время думаю о доме и о том, что теперь с ним станет, я иду так долго, что выбиваюсь из сил, и только теперь по равномерному гулу понимаю, что подошла близко к автостраде. Вижу я и мост, но сейчас он меня не интересует. Я хочу найти мою кошку, это представляется мне сейчас самым важным, все остальное может и подождать.