священник Стеняев: «Диспут со «свидетелями Иеговы»

Самое интересное, что примерно через год я его встретила на Крутицком подворье, где он по благословению владыки Арсения читал лекции по Священному Писанию реабилитируемым сектантам, а Вы туда как раз направили моего Илью — под крыло игумена Иоанна».

Хорошее воздействие на сектантов оказывают ранние работы проф. Дворкина, книги Андрея Кураева, иереев Даниила Сысоева и Игоря Ефимова. Последняя книга Дворкина по Церковной истории — удачный апологетический труд, раскрывающий в себе проблемы разных религиозных течений в историческом разрезе. Богат и интересен информационный материал, собранный и обобщенный в разных книгах, компакт-дисках и дискетах, Понкина И. В.. Но при всем при этом катастрофически мало отечественных авторов, пишущих на тему иностранной сектантской и инославной агрессии.

К сожалению, был сорван спецслужбами Латвии и их масонскими друзьями в России мой диспут с известным харизматическим лидером Алексеем Ледяевым. Тогда на велотреке в Риге собралось около семи тысяч человек, хотевших наблюдать наш диспут. Видя изощренные интриги врагов Церкви, священноначалие не сочло возможным благословить меня на эту поездку. Таких случаев бывает много. Те из вас, которые прочитают настоящую книгу, могут составить представление о том, какое мероприятие было сорвано.

Но каждая встреча с неправославными, которую все же удается организовать и которая заканчивается беседой о Православии, не остается, как правило, без результатов.

Но, видно, кому-то подобная активность не по душе.

Так кому же?

Уже двести лет российская интеллигенция является авангардом идей масонства в нашей стране. В. Ф. Иванов писал в эмиграции: «Нас намеренно разделяют, мы находимся в чужих руках, мы находимся под чужим влиянием! Все несчастия России в том, что свыше двух последних столетий она делала чужое дело!». Теперь, когда новый виток демократических (читай: масонских) реформ тяжелой петлей сжимается вокруг наших национальных интересов, как никогда актуальными становятся следующие слова Федора Достоевского: «Русский народ не из одного только утилитаризма принял Петровскую реформу… Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому. Мы не враждебно, а дружественно приняли в душу нашу гений чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, с первого шага различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже высказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему человеческому воссоединению со всеми племенами великого Арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное». Наша великая духовная, национальная и историческая миссия — привести ко Христу, не только народы Востока но и Запада. Сама наша географическая сочлененность между Азией и Европой обозначила диапазон нашего свидетельства об истинах Православия. Отказ от подобной цели и задачи граничил бы с национальным самоотречением. И имя подобному самоотречению было бы одно Отступничество (Апостасия).

Св. Иоанн Златоуст, рассуждая о православных и сектантах, утверждает: «И не говори мне таких бессердечных слов: “Что мне заботиться? У меня нет с ним ничего общего”. У нас нет ничего общего только с дьяволом, со всеми же людьми мы имеем очень много общего. Они имеют одну и ту же с нами природу, населяют одну и ту же землю, питаются одной и той же пищей, имеют Одного и Того же Владыку, получили одни и те же законы, призываются к тому же самому добру, как и мы. Не будем поэтому говорить, что у нас нет с ними ничего общего, потому что это голос сатанинский, дьявольское бесчеловечие. Не станем же говорить этого и покажем подобающую братьям заботливость. А я обещаю со всей уверенностью и ручаюсь всем вам, что если все вы захотите разделить между собою заботу о спасении обитающих в городе, то последний скоро исправится весь... Разделим между собою заботу о спасении наших братьев. Достаточно одного человека, воспламененного ревностью, чтобы исправить весь народ. И когда налицо не один, не два и не три, а такое множество могущих принять на себя заботу о нерадивых, то не по чему иному, как по нашей лишь беспечности, а отнюдь не по слабости, многие погибают и падают духом. Не безрассудно ли, на самом деле, что если мы увидим драку на площади, то бежим и мирим дерущихся, — да что я говорю — драку? Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку, чтобы поднять его на ноги; а о гибнущих братьях не заботимся? Хулящий святую веру — тот же упавший осел; подойди же, подними его и словом, и делом, и кротостью, и силою; пусть разнообразно будет лекарство. И если мы устроим так свои дела, будем искать спасения и ближним, то вскоре станем желанными и любимыми и для самих тех, кто получает исправление». Чего или кого нам позволительно бояться, имея столь великое призвание. Не отступать мы призваны перед сектантской и инославной религиозной экспансией, а поглотить ее здоровым славянским религиозным самосознанием. А сил-то хватит! Коммунистическую заразу и ту переварили, а что там секты! В каждой секте в России православный миссионер вдвое сильнее против заезжего иностранного проповедника. Мы на своей земле, а он на чужой, он среди чужих даже на своем собрании, а мы среди своих, хотя и ушедших от нас. Поэтому предательским и трусливым выглядит призыв «не общаться с сектантами, не входить с ними ни в какие контакты». Похоже, какой-то заезжий провокатор и нашептал эту пораженческую стратегию ведения миссионерской работы на территории нашей страны.