Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

Вопрос только в том, на какое время потребен этот союз? Нужен ли он и в высших ступенях развития человека, когда он достигнет (в периоде) способности даже «творить» высшие существа?

На это пока не нахожу у Штейнера ответа.

Штейнер. Литература (русская)

1. Мистерии древности и христианство. Немецк. изд. 1910 г. Русский перевод 1912. М. Духовное знание. Ц. 1 р.

2. Путь к самопознанию человека. М., 1913 г. Ц. 1 р.

3. Истина и наука. Перевод Григорова. М. 1913г. Ц. 80 к.

4. Из летописи мира. Духовн. Знание. М., 1914 г. Ц. 1 р. 25 к.

5. Очерк Тайноведения (выйдет летом 1914 г.).

6. Теософия. Перевод Минцловой. СПб, 1910 г.

Штейнер. Теософия

Путь познания. С. 159 и след.

«Каждый человек может достичь самостоятельного познания теософии... Он может найти свой путь познания лишь тогда, когда исходит от мысли».

Ему не бесполезно послушать рассказы о высших мирах. «Ибо те мысли, которые дают ему, представляют уже сами по себе силу, которая будет действовать дальше в его «мысленном мире». И эта сила будет деятельна в нем, она пробудит в нем действующие задатки и дарования. «...Если кто спрашивает, как он может лично приобрести высшие познания, ему должно ответить: «Прежде всего, учись, выслушивая сообщения других людей об этих познаниях». Это не значит, что он должен слепо верить. «Дело идет не о том, чтобы верить или не верить, а лишь о беспристрастном восприятии того, что мы слышим» (С. 160).

Примечание.Однако именно таким путем слушающему может быть «внушено», и он увидит свою собственную галлюцинацию того, что ему вложено в восприятие.

«Для раскрытия высших чувств не требуется совсем веры, нужна лишь готовность к восприятию теософического мысленного мира». Первое свойство, которое должно развить в себе, — «беззаветная, непосредственная отдача себя тому, что раскрывается ему при наблюдении людей и прочего мира» (С. 163). «Ученик должен быть в каждый момент как бы совсем опорожненным сосудом, в который вливается новый мир» (С. 18). Лишь те мгновения являются мгновениями познания, когда молчат всякое суждение, всякая критика, от нас исходящая» (С. 163).

«Для этой полной готовности к восприятию чуждого мира необходима полнач внутренняя отрешенность от своего “я”» (С. 163).

«Лишь очень высокая степень такой отрешенности от своего личного «я» делает нас способными к восприятию фактов высшей духовной деятельности» (С. 164).

«Должно побороть в себе самом то, что образует ту или другую мысль и предоставить влиять на наши мысли только тому, что находится вне нас» (С. 165).

Примечание.При такой системе всегда может человеку показаться фантастическое. Это полное нарушение тех законов наблюдения, которыми достигается верное восприятие. При наблюдении должно отбросить предубежденность и предвзятость. Но ни на секунду нельзя отбросить способность к критике, к проверке, к воспоминанию уже раннее дознанного.

В доказательство необходимости такой отрешенности от себя Штейнер говорит: «Я хочу, оставаясь всецело таким, как я есть, внедриться в мир, но не желаю принимать мира непосредственно, предоставляя ему жить сообразно с действующими в нем силами. Иными словами: я отношусь терпимо лишь к тому, что соответствует мне, моему своенравию. По отношению ко всему остальному я проявляю отталкивающую силу. Пока человек находится в плену у чувственного мира, он с особой враждебностью отталкивает от себя прочь все сверхчувственные влияния» (С. 166).

Примечание.Это все неправда. Во-первых, этот сверхчувственный мир живет, говорят мен, во мне или я в нем. Следовательно, он нисколько мне не чужд, и я не имею ни малейшего желания его отталкивать. Но если я отрешусь от своего “Я”, то кто же воспримет сверхчувственное явление? Воспринимать будет некому. Также и моя критика никому не помешает, если только явление реально. В полутьме и наслушавшись фантастических сказок - я вижу (кажется мне) привидение. Начинаю рассматривать и ощупывать руками, и оказывается, что это висит полотенце. Тогда я скажу, что «померещилось».

Но если я, усиленно рассматривая и ощупывая, не нахожу материального предмета, если вообще проявит себя даже что-нибудь осмысленное, я приду к заключению, что это действительно некоторая «тень», некоторый «дух»: моя критика ничему не помешала. Точно также если я буду ощупывать проявление сверхчувственного мира, то тем скорее признаю его реальность, чем менее отрешусь от критики, и буду уверен, что в момент ощущения не был лишен сознательности.