Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

Поэтому предположения о том, что элементы религиозные и мистические вымерли или вымрут в душах людей, в том числе и рабочих, совершенно ни на чем не основаны. Эти запросы не вымерли и не вымрут, потому что они порождаются реально существующимисилами в душе самого человека и в мире, вне его простирающемся. Те или иные условия производства в этом отношении ничего не изменяют. Если они и влияют на психику человека, то лишь в тех отношениях, которые связаны с условиями производства, а не в том смысле, чтобы они создавали человека в его целостном существе.

Человек не имеет надобности в том, чтобы его создавать. Он уже давно создан, и именно как человек, а не как растение, или медведь, или лягушка, или рыба. Его природа такова, какова она есть, и не может быть пересозданной внешними условиями.

Если условия производства влияют на человека, то не должно забывать, что он, в свою очередь, влияет на них. Слабейшая сторона экономического материализма состоит именно в том, что он решает односторонневопрос об отношениях между человеком и экономическим производством, указывает на зависимость человека от экономики и забывает о зависимости экономики от человека. Амежду тем, например, то громадное развитие производительных сил, которое отметило наше время и создало почву для социализации общества, могло бы произойти уже давно, если бы люди не задерживали искусственно применения машин к промышленности. Машины изобретались давно, но рабочие цехи протестовали против их применения, находя это для себя невыгодным, уничтожали машины. Изобретатель не только не мог извлечь выгоды из своей идеи, но подвергался за нее большим опасностям. Механический труд развился с необычайной быстротой, как только явился свободный строй, признавший свободу трудав числе прочих прав свободной личности. Ак этому освобождению личности привело не ремесленное или мануфактурное производство, а созревание самой личности, переросшей опекустарого строя, во всех отношениях ее стеснявшего. Да и в социалистическую эпоху не тенденции новых условий труда создали самую идею социализма, а нравственные и умственные мотивы, зародившиеся сначала в высшем слое умственного развития, в среде людей, нимало не заинтересованных лично в перевороте, который мог только угрожать их интересам. Роберт Оуэн был богатый фабрикант, Сен-Симон — богатый аристократ, Фурье{18}также не принадлежал к рабочему классу, и т. д. Во всех них, правильно или ошибочно, работало общечеловеческое чувство и сознание правды, которое было, есть и будет при всех внешних строях — политических и экономических.

Это общечеловеческое чувство создается не условиями производства, а именно той человеческой природой,которую думает привести к нулю односторонняя теория экономического материализма.

Этот же голос человеческой природы так же сложен, как сама она. Он, между прочим, побуждает человека понимать целостный смысл жизни и ставить в гармонию с ним все существование — свое личное и вообще человеческое. Только презрение к рабочему может приводить к мысли о том, будто бы в трудовом люде не существует той же разносторонности человеческой природы, какая существует в классах властвующих или властвовавших. Человек — в основе — везде человек, и природа в нем одна и та же, неуничтожимая во всех своих потребностях. Может быть, под давлением нужды, под давлением голода, не допускающего другого помышления, кроме мысли о пище, в человеке умолкает голос высших потребностей. Но он не исчезает из существа природы, и чем лучше станет положение рабочего при социалистическом строе, тем свободнее заговорит в душе рабочего потребность высшего знания,не ограниченного какой-нибудь одной своей стороной, но зовущего ко всей сложности познания жизни своей и жизни вселенной. Это стремление будет действовать в людях при социалистическом строе так же разносторонне, как при всех других. Как всегда, искание истины будет приводить людей и действительно к истине, и к заблуждениям. Как всегда, на этой почве будут между людьми и разногласия.

Изменение условий экономических и социальных едва ли может что-либо изменить в этом отношении, потому что можно быть очень преданным членом социалистического государства и в то же время интересоваться высшими вопросами философского порядка, а следовательно, и религиозными. Можно предвидеть даже нечто большее. В своем прошедшем история постоянно видела особенное оживление религиозно-философской мысли именно в такие эпохи, когда являлась неподвижность политического строя. При господстве же социализма все усилия его сторонников будут направлены к тому, чтобы возможно более предотвратить изменения установившегося политического строя. Поэтому весьма вероятно, что умственная и духовная работа людей направится с усиленной степенью в такую область, где оживление не задевает установленного строя и потому не встречает препятствий. Препятствий в этом отношении нельзя предвидеть, так как, напротив, в прямом интересе руководителей социалистического строя будет не мешать людям увлекаться такими вопросами, которые не угрожают политическими переворотами. Можно даже предвидеть, что эти умственно-духовные интересы будут встречать всяческое поощрение.