Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

Нужно сказать, что Василий Великий идет очень далеко в охранении этого таинства. «То уже не таинство, — говорит он, — что разглашается вслух народу и всякому встречному», и выражает мнение, что «само собою дающееся в руки — близко к презрению, а изъятое из употребления и редкое — естественным образом делается предметом усиленного искания».

В результате, однако, получилось то, что верующие, совершая обряды, стали забывать их смысл. «Во время молитвы все смотрим на восток, — говорит Василий Великий, — но не многие знаем, что при сем ищем древнего отечества, рая... В первый день седмицы совершаем молитвы, стоя прямо, но не все знаем тому причину». И Василию Великому уже приходится письменно обнародовать смысл этих обрядов.

Во всяком случае, в христианском учении было нечто передаваемое в тайне, именно то, что касалось внешности священнодействий. Но это не создавало никакой особой доктрины эзотерического характера. Нет ни одного тайнодействия, которое бы говорило что-либо отличное от явного учения Св. Писания, от учения всенародного, экзотерического.

Но Климент Александрийский верил в существование эзотерического учения христианского, и хотя он не причислен к лику святых, но его авторитет как «учителя Церкви» способен приводить в этом смысле в недоумение. Он жил в конце II века (умер в 220 году по P. X.) и был начальником Александрийской огласительной школы, знаменитейшего училища христианского. Та же Александрия была местом действия крупнейших гностиков, и вся умственная атмосфера ее была пронизана их идеями. Между тем Климент не знал лично не только апостолов, но даже мужей апостольских. Свои сведения о существовании будто бы тайного учения христианского он почерпнул от лиц, имен которых не называет. В одном из них предполагаютПантена, но Климент говорит только, что это были «мужи блаженные и достопамятные», которые слушали учение будто бы непосредственно от апостолов Петра, Иакова, Иоанна и Павла. Климент Александрийский верил, что Спаситель только им сообщал непосредственное знание тайн, именно первым трем до вознесения, а Павлу по вознесении. Об этом Климент Александрийский сообщает в затерянном своем произведении «Гипотипозы», как известно по цитате в «Истории» Евсевия Кесарийского.

Собственно с гностиками Климент сам полемизирует, считая их еретиками; он любил говорить, что истинные гностики,т. е. обладающие высшим знанием (гнозисом),— это именно христиане. Но высшее знание составляет у христиан достояние лишь избранных. В чем же оно заключается? В своих «Строматах» [165] Строматы, творение учителя Церкви Климента Александрийского. — С первоначального текста перевод с примечаниями Н. Корсунского. Ярославль, 1892. он объясняет, что многое из слов упомянутых «блаженных мужей» он уже позабыл, а многого не хочет говорить, боясь, чтобы читатели не поняли превратно. При этом он выражает мнение, будто бы написанное легко вводит в заблуждение, так как при читателе нет человека, способного объяснить возможные недоразумения, и что поэтому высшую истину должно открывать только устно. Мнение очевидно ошибочное, так как, наоборот, только записанные документы способны предохранять всякое учение от вольного и невольного искажения. Как бы то ни было, Климент не сообщает нам никаких великих тайн, так что они с ним и погибли, тем самым доказывая ошибочность его мнения о наилучшем способе сохранить учение. Должно заметить еще, что Климент в некоторых случаях цитирует очень измененные места Св. Писания и неоднократно ссылается на апокрифическое египетское евангелие. Вообще, при всей своей учености, он дает в себе образчик того, как легко впадать в ошибки, говоря по непроверенным критическим источникам. Пока не была произведена работа по обследованию Писаний, с отделением подлинных документов от выдумок и искажений, ошибки и злоупотребления были крайне легки. Злоупотребления же гностиков, прикрывавшихся якобы тайным учением, превосходили все границы.

В действительности никакого тайного учения в христианстве не было. Об этом категорически заявил Сам Спаситель.

На вопрос первосвященника о Его учении, Он сказал: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего» (Ин. 18, 20). Если Спаситель и учил Своих избранных учеников в отдельности, то не тайнам, а, так сказать, по удобствам преподавания и, посылая их на проповедь, Сам приказывал: «Что говорю вам в темноте — говорите при свете, и что на ухо слышите, то проповедуйте на кровлях».