Елена Островская - Буддийские общины Санкт-Петербурга

Из дня сегодняшнего, когда процессы реинституционализации уже дали конкретные плоды, и в каждом из регионов установилась новая модель, зачастую бывает сложно понять, как обстояло дело в прошлом и почему ситуация сложилась именно так. В данном контексте следует удерживать во внимании тот факт, что в начале 1990-х годов калмыки располагали своим религиозным наследием, сведениями об историческом прошлом буддизма в царской России и контактами с ЦДУБ во главе с бурятским Пандито-ламой. Этого скудного организационного ресурса явно не хватило для реинституционализации буддизма в качестве идеологии, удовлетворяющей потребности этнонациональной консолидации. В такой ситуации модель глобальной коммуникативной сети тибетского буддизма была, пожалуй, единственной надежной опорой в рассыпающейся реальности.

Повторный приезд в Калмыкию Далай-ламы XIV открыл калмыкам путь к островам буддийской учености в Дхармсале и другим образовательным центрам тибетской диаспоры на территории Индии. В последующие четыре года в Элисте был возведен религиозный комплекс Гедден Шеддуб Чойкорлинг (Святая обитель теории и практики буддизма) и отстроены десятки местных храмов и ступ. Наряду с этим активно осваивались практики международных буддийских НГО. В 1992 г. возник молодежный буддийский дацан, переименованный позднее в Дхарма-центр. В 1994 г. успешно стартовал Международный буддийский форум, в котором приняли участие представители различных школ тибетского буддизма, мирно сосуществующие и в диаспоре на территории Индии, и в Европе. В 1995 г. открылся филиал Международного института школы Карма-кагьюпа (KIBI), основанный по инициативе последователей датского буддиста, мирового лидера конвертитов этой школы Оле Нидала, и тибетских учителей из Индии, Непала и Бутана.

Тува избрала третий вариант возрождения буддизма на исторических территориях. Анализ событий 1990-2000-х годов позволяет утверждать, что попытки воскресить исторический образец тувинского буддизма очень быстро исчерпали себя. Им на смену пришла ориентация на глобальную коммуникативную сеть тибетского буддизма. Вместе с тем исторически закрепленная специфика тувинского буддизма сказалась и на процессах реинституционализации. Возрождение буддизма было инициировано в этой республике буддийскими НГО, а вовсе не духовенством.

В 1989 г. политическое руководство Тувинской АССР выступило с предложением узаконить празднование Нового года (Шага) по буддийскому лунному календарю. Эта инициатива отчетливо свидетельствует о рефлексии этноса о себя в категориях сакрального времени, причем времени буддийского.

В 1990 г. Совет по делам религии при Совете министров Тувинской АССР зарегистрировал буддийское общество «Алдын Богда», которое уже в следующем году приступило к активной прозелитической пропаганде через созданную им газету «Эреге». «Алдын Богда» ратовало за приглашение в Туву буддийских проповедников-монголов. В 1991 г. при активном идейном и финансовом участии видных представителей тувинской художественной интеллигенции был построен первый буддийский храм. Возобновили свое функционирование тувинские юрты-молельни, во вновь отстроенные храмы стягивалось малочисленное местное буддийское духовенство.

Принципиальная смена вектора возрождения тувинского буддизма напрямую связана с официальным «пастырским» визитом в республику Далай-ламы XIV и делегации Тибетского правительства в изгнании. Инициатором этого визита выступило в 1992 г. правительство Тувы, сопроводившее его двусторонними межправительственными переговорами с тибетскими изгнанниками. Встреча завершилась подписанием договора о сотрудничестве в области религии, согласно которому тибетская сторона обязалась направить в Туву буддийских наставников из числа духовенства, проживающего в диаспоре на территории Индии [7] Монгуш М. В. История буддизма в Туве (вторая половина VI – конец XX в.). Новосибирск, 2001. С. 128. . Тувинская сторона, в свою очередь, должна была направить группу на обучение в монастыри тибетской диаспоры.

Предпринятая тувинцами переориентация с религиозного возрождения на вступление в глобальную коммуникативную сеть тибетского буддизма явно отличалась от калмыцкого варианта. Формально следуя федеральному идеологическому посылу, тувинская администрация в начале 1990-х годов рассчитывала восстановить буддизм в качестве идеологии, консолидирующей этнос. Правительство Тувы намеревалось контролировать и моделировать процессы буддийского возрождения. Во исполнение своих планов политическое руководство республики сделало ставку на религиозный и кадровый ресурс тибетской диаспоры, а также международный имидж Далай-ламы XIV.