Даниэль Клугер: Перешедшие реку

Поначалу сражение шло с явным преимуществом ханаанеев. Воины Иошуа дрогнули. Полководец отдал приказ отступить. Евреи, казалось, обратились в бегство и устремились от города в северном направлении – к своему стану. Ликующие солдаты Гая уже предвкушали легкую победу и обильную добычу. Собственно, они очень быстро превратились из дисциплинированных воинов в мародеров, учуявших возможности грабежа. Видимо, это чувство передалось и тем немногим войскам, которые следили за ходом битвы с крепостных стен Гая. Никакая сила не могла более удержать их в городе. Впрочем, никто и не пытался удерживать – враг бежит в панике, бояться нечего.

Едва город опустел, как евреи вдруг (а точнее, по приказу своего вождя) остановились. Поначалу гайские солдаты ничего не могли понять: отступавший в беспорядке враг вдруг начинает оказывать упорное сопротивление. Мало того: никакого беспорядка нет, а вот наступавшие действительно оказались в полном беспорядке – они ведь уже не столько воевали, сколько преследовали. Столкнувшись с неожиданным сопротивлением, гайцы вынуждены были отступить. Но тут оказалось, что отступать некуда. Город Гай, оставленный защитниками, окутался клубами дыма, подожженный с нескольких сторон, – это действовали оставленные в засаде воины Иошуа Бин-Нуна. Именно по этому знаку – появлению дымового столба – вождь евреев понял, что его план удался, и приказал прекратить притворное отступление.

Наконец, на последнем этапе в бой вступили свежие силы – отряд, занимавший позиции к западу от Гая, по направлению к Бейт-Элю. Через короткое время от двенадцатитысячной армии города-государства Гай не осталось ничего. Она была уничтожена полностью.

Вот так закончилось это сражение, которое последующие военные историки считали образцовым примером тактики того времени.

После Иерихо и Гая пришел черед их соседа – города-государства Гивеон. Однако тут произошла следующая история. Жители Гивеона не испытывали никакого желания повторить судьбу своих соседей. В то же время они, судя по всему, были никудышными воинами и воевать тоже не хотели. Поэтому пустились на хитрость. Их посланники явились в израильский лагерь и предстали перед вождем евреев в ветхих одеждах, изможденными, с закончившимися припасами. Старший из посланников сказал: «Мы пришли из далекой страны и, услышав о победах ваших, решили заключить с вами союз». Разумеется, если бы Иошуа знал, что перед ним стоят представители государства, намеченного им как цель буквально завтрашнего похода, он и не подумал бы принимать всерьез их слова: не было никакого резона вступать в союз со слабыми. Но, поглядев на внешний вид послов, явно свидетельствовавший о долгой дороге, Иошуа решил: почему бы не заключить союз с государством, чьи интересы на данном этапе не входят в конфликт с интересами евреев. Союз был заключен. Но буквально на следующий день выяснилось, что Иошуа заключил союз с теми самыми ханаанейцами, против которых собрался выступить. Верный договору, Иошуа не стал разорять их земли и разрушать города, но в наказание за ложь обратил жителей Гивеона и окрестностей в рабов. Тут следует уточнить и то, что именно подразумевают древние источники, называя гивеонитов рабами. Танах разъясняет: «И стали они дровосеками и водочерпальщиками для общины и для жертвенника». Никто из гивеонитов не стал личным рабом и не был продан в рабство. Никто из них не был изгнан из родного города – и других городов, бывших собственностью царя Гивеона (Кефир, Беэрот, Кирьят-Яарим). Они выполняли определенный объем трудовой повинности – после чего могли возвратиться к своим традиционным занятиям.

Казалось бы, на том история и закончена. Но – не так все просто. Следующие сражения, которые вел Израиль, были напрямую связаны именно с судьбой Гивеона. И вот почему.

Цари пяти южноханаанских городов – Хеврона, Ярмута, Лахиша, Эглона и Иерусалима (тогда он назывался Иевус) – наконец-то решили объединиться перед лицом серьезной угрозы, которую представляли израильтяне. По сообщению Танаха, эти царства населяли амореи, с которыми евреям уже приходилось иметь дело, когда они воевали в Трансиордании (царства Сихона и Ога). Инициатором создания коалиции был Адони-Цедек, царь Иевуса.

Совместная армия представляла собой достаточно внушительную силу – хотя источники не сообщают цифры, мы можем предположить, что она как минимум была не меньше еврейской. Спустя несколько веков филистимское Пятиградье выставляло против еврейского царя только колесниц 30 тысяч да 6 тысяч конницы. Резонно будет предположить, что пять ханаанейских царей располагали объединенной армией, в четыре-пять раз большей. Учитывая профессионализм ханаанеев (преимущественно наемников, то есть опытных воинов), учитывая то, что основной ударной силой были все те же колесницы с лучниками, которых у евреев все еще не было, а также тот факт, что еврейскую армию составляли легковооруженные пехотинцы (ядро же ханаанской – тяжеловооруженная пехота, защищенная бронзовыми панцирями и шлемами и действовавшая мечами и копьями), можно сказать, что с военно-тактической точки зрения исход войны (или кампании) отнюдь не был заранее предрешен в пользу Иошуа Бин-Нуна. Помимо всего прочего, евреи только что провели две короткие кампании – против Гая и Иерихо, а «южане» имели возможность относительно спокойно подготовиться к битвам.