Сергей Ковальчук - От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов

То есть, здесь это было в основном мое личное переживание, мои личные впечатления от католичества, и не нахождение того, что бы я хотел в нем увидеть. К чему я стремился, собственно, изначально. Ну вот.

А впоследствии, уже по прошествии некоторого времени, когда я уже уехал из монастыря, из Доминиканского этого, я снова попал в некий такой вакуум духовный. Потому что из католичества я уже ушел, а в Православие я еще не пришел. Хотя понимал, что мне путь именно сюда и определен. Мешало то, что я, собственно говоря, никогда близко Православие и не видел, не понимал, и не знал.

И в этот период мне очень помогли одни очень милые и добрые, хорошие люди, которые увлекались и интересовались латинским обрядом в Православии. Дело в том, что это весьма специфическая тема. Ее мало кто освещает, мало кто о ней знает, но тем не менее действительно так. В Православии существует латинский обряд. И более того, именно наша Русская Православная Церковь Московского Патриархата его и начала.

В Америке, в Австралии, я знаю, существует много приходов. Причем там, что любопытно, в этих приходах используется либо переработанная англиканская месса, которая была рецензирована святейшим Патриархом Тихоном, и поэтому в этих приходах она носит название «Литургия святителя Тихона». И так же, наряду с этим, используется традиционный дореформенный латинский обряд. «Тридент» так называемый. Тридентский обряд. Вот.

И познакомился я с такими милыми людьми, которые этим всем занимались. И, по сути, они мне действительно помогли прийти в Православие. Потому что человек, который этим всем занимался, он, в принципе, изначально и ставил перед собой цель: именно перевод людей из католичества в Православие. То есть, дать им возможность познакомиться с Православием через те формы, которые им близки и понятны. Через католические формы, по сути. Образно говоря, как мы сейчас это воспринимаем. Вот.

И тогда, пообщавшись с этим человеком, я действительно углубился в Православие. И он мне говорил: «ты обязательно сходи в Сретенский монастырь, там на службах постой». Я ходил на Всенощную, я помню, Сретенского монастыря. Было долго, непонятно, но интересно (смеется) . И постепенно, постепенно, постепенно, по шажочкам как-то принимал в себя Восточный обряд, как таковой.

То есть, получается, что вот это вот увлечение, опять книжное увлечение из латинства (Православного уже извода) оно привело меня к Православию исконному. К Православию Восточному, как оно и есть сейчас в нашей Русской Православной Церкви. И вот тогда, как раз-таки, ощущая в себе искренний духовный голод, и необходимость быть частью христианской настоящей православной общины, я просто пошел в первый попавшийся Храм, который мне на пути буквально подвернулся.

Это была улица Маросейка. И первый же Храм, который мне подвернулся, это был Храм Николы в Кленниках, на Маросейке. Знаменитая Маросейская община. И там, собственно говоря, я воцерковился, и там я начал свою православную уже, нормальную человеческую духовную жизнь.

Помню исповедовался батюшке, первый, какой мне попался там, это отец Николай Чернышов. Очень его люблю и уважаю до сих пор. Иногда даже видимся с ним (смеется) . А как выяснилось позже, ему нужно было в этот самый момент ехать принимать экзамены у иконописного отделения Свято-Тихоновского института. А тут я такой со своей исповедью за изрядное количество лет, за изрядное количество лет натворенных. И он, надо отдать ему должное, безропотно выслушал меня.

Наверное, часа два с половиной он меня слушал, вот, отпустил мне грехи. По сути, принял меня в Православие через покаяние обратно же. И сказал: «ну, Слава Богу, теперь мне надо ехать!» И спокойненько уже уехал по своим делам. Это тоже очень тепло для моего сердца легло, и я, конечно же, с радостью потом ходил в этот приход. Там я начал уже воцерковляться и погружаться именно в само Православие как таковое. Мне хотелось просто обычной человеческой приходской жизни.

Мне не хотелось чего-то уникального, мне не хотелось чего-то из ряда вон выходящего. У меня вообще желание эпатировать публику прошло с подросткового возраста. Мне уже начинало хотеться чего-то такого подлинного. Действительно фундамента, на который можно опереться, и дальше стены уже своей жизни строить.

И для меня это в первую очередь всегда соприкасалось именно с этой религиозной православной жизнью. Вот с этого момента и дальше. И в этом Храме, как я уже сказал, я воцерковился, в этом Храме я уже начал свой какой-то дальнейший церковный путь строить. И уже, естественно, помня свое искреннее желание углубиться внутрь христианской жизни, войти как можно глубже, прикоснуться к самым святая святых, я, опять же, захотел стать священником. Только уже православным в данном случае (смеется) .