В.Н. Львов, не входя в интерес и во вкус моих мыслей, но и не отрицая их, порекомендовал мне убедить в этом главу Временного Правительства, князя Г.Е. Львова и его помощников по министерству внутренних дел. Но ни князь Львов, ни его товарищи Д.М. Щепкин и Г.А. Алексеев, подавленные до утомления тревогами их бурного министерства, не вняли моим советам. Кн. Львов откровенно признался, что он боится в этой области всякого нового творчества, чтобы не увеличить и без того распускаемых врагами клевет, будто Временное правительство «насилует Церковь». Я подал все-таки об этом письменный меморандум; может быть, он и сохранился где-нибудь в архивах эпохи Временного правительства. От этой инертности положение Временного правительства перед Церковью, однако, не улучшилось, а ухудшилось. Старый Синод под председательством консервативного митрополита Киевского Владимира не хотел работать вместе с обер-прокурором Львовым по подготовке и ускорению Собора и срывал все его предложения. Между тем широкое церковно-общественное движение шло навстречу планам обер-прокурора и подозревало в данном составе старого Синода негласный орган старорежимной иерархии, враждебной собору. Учитывая все это, В.Н. Львов решил, наконец, в начале апреля с запозданием сделать то, что следовало сделать в первую же горячую минуту. Он распустил прежний состав Синода и вызвал новый, из епископов и протоиереев, готовый работать на ускорение и созыв собора из всех элементов Церкви, включая и мирян. Председательство в новом составе принадлежало экзарху Грузии Платону, ныне митрополиту русских церквей в Северной Америке. Новый Синод по-прежнему носил название Святейшего, по-прежнему молчаливо признавался как бы действительным Духовный Регламент и по-прежнему эти перемены были произведены в рамках прежних полномочий царского обер-прокурора. Но без царской власти все эти акты носили острый привкус «нелегальности», которую не сумел свести до минимума консерватизм обер-прокурора В.Н. Львова и Председателя Временного правительства кн. Г.Е. Львова. Старо-монархические и обиженные в иерархии элементы за это громко, хотя и неубедительно, провозглашали В.Н. Львова «гонителем Церкви». Фальшь и политическая психология этих обвинителей отчасти изобличалась непрерывной волной съездов духовенства и мирян по всем епархиям, урегулированных новым Синодом в правильные епархиальные съезды. На них раздавались единодушные приветствия программе революционного обер-прокурора, и именно в нем видело церковное общество защитника собора и обновления строя церковного, а не в своих иерархах. Многие из епархиальных епископов были дезавуированы своими съездами, и новому Синоду пришлось признать необходимым или переводить их, или совсем убирать с кафедр. Новые кафедры объявлены по правилам, декретированным новым Синодом, подлежащими замещению по выборам голосами клира и мирян. Так, в новом выборном порядке возведены были в июне 1917 г. на кафедры Петербургскую и Московскую новые митрополиты-избранники: незабвенный священномученик Вениамин (расстрелян 12 августа 1922 г.) и незабвенный исповедник Тихон, вскоре первый патриарх Всероссийский.
С первых же дней новому Синоду В.Н. Львовым предложено было в помощь по подготовке собора совещание из компетентных и просвещенных сил Церкви по подобию уже двух созывавшихся в 1906–1912 гг. «Предсоборного Присутствия» и «Предсоборного Совещания». Теперь оно названо, по моему предложению, «Предсоборным Советом». В его состав вошел цвет богословской образованности в рясах и без ряс, упорно работавший два месяца, иногда под грохот пулеметов на революционных улицах Петербурга, для подготовки собора.
В виде некоторой как бы репетиции собора, в начале июня в Москве отшумел очень многолюдный «Всероссийский съезд духовенства и мирян». На нем было до 1200 делегатов-добровольцев, желавших манифестировать в пользу готовящейся под покровительством Временного Правительства освободительной реформы Церкви и осуждавших неподвижность иерархов старого закала.
Но в эту гармонию церковного мнения и программы Временного Правительства врывались и диссонансы. Так, в июне 1917 г. Временное Правительство передало в ведение министерства народного просвещения все школы, содержимые на государственные средства, в том числе и школы церковно-приходские. Это было встречено и в либеральных церковных кругах всеобщим неодобрением и огорчением. Даже новый Синод хлопотал о сохранении церковно-приходских школ или, по крайней мере, их зданий в ведении Церкви. Но Правительство в этом вопросе не могло поступить иначе. Это был один из вопросов, безвозвратно решенных русским общественным мнением. Школы эти созданы были не в чисто церковных, а в политических целях, и не Церковью, а государством, и не на церковные, а на государственные ассигнования. Правда, со временем и духовенство, неохотно встретившее это правительственное начинание, постепенно начало привязываться к нему и затрачивать на школы часть церковных средств. Но светское внеконфессиональное правительство не могло впредь ассигновать очень крупных сумм на эти школы, предоставляя Церкви свободу создавать заново свои чисто церковные, без политических целей. Правительство в этом вопросе не уступило и несколько позднее, когда явилась к нему делегация самого открывшегося в августе собора, квалифицируя весь этот вопрос как чисто политический и только по недоразумению воспринимаемый духовенством как вопрос будто бы религиозный.
Читать дальше