Александр Чебыкин - Стефан Пермский

А. Г. Лыков,

доктор филологических наук, профессор,

член-корреспондент Международной академии

наук высшей школы, заслуженный работник высшей школы

Российской Федерации, заслуженный деятель науки

Республики Адыгея, заслуженный профессор КубГУ

Прошло три года после Куликовского побоища. Отец Сергий, прозванный Радонежским, потому что обитель стояла на реке Радонеже, беседовал с монахами, обсуждали вопрос о проведении третьей годовщины Куликовской битвы. Стефан, назначенный епископом Пермским в 1382 году, прибыл к Сергию на благословение, сидел ссутулившись, на лавке около изразцовой печи, от которой веяло жаром. Клонило ко сну. Осень пришла рано, лето было дождливое. Печи затапливались с вечера. Слышалось монотонное потрескивание свечей. Воск в этом году был неважный, попадало много падевого меда. Слабо горела лампадка под образами. Стефан приподнялся, вытянулся, снял нагар со свечей, поправил льняные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Ярко-голубые глаза, от которых шло лазоревое излучение, пронзительно смотрели из-под белесых ресниц. Отец Сергий говорил о Куликовом поле, а Стефан все это видел наяву. Тогда упросился у митрополита пойти на битву с Устюжанским полком. С ним увязался племянник Иван. Мать и сестра упрашивали не брать с собой юношу – отрок еще, но Стефан сказал как отрезал: «Пусть сам решает. Мужчинами становятся только в битве. Его сверстники на игрищах свое право кулаками отстаивают, а он, как красная девица, в сторонке посматривает. Пора и честь знать, а то и за семью некому будет заступиться. Присмотрю я за ним. В пекло не пошлю».

Он по пути заехал в Радонеж, здесь долго вечерял с отцом Сергием. Беседовали за полночь о судьбе Русичей: с запада давили шведы, Литва, Польша; с востока и юга – татаро-монголы, между князьями шли усобицы – тяжелое было время. Решили, что в первую очередь надо выбираться из пут татар. В разговоре участвовали два инока – Ослябя и Пересвет. Оба молили Бога за победу и чтобы отпустил их игумен Сергий с войском в поход на врага. Стефан знал этих монахов, часто виделся с ними в предыдущие приезды. Ослябя был ростом невелик, тощ, но жилист. Топором владел ловко. Несколько взмахов – и ель валилась с грохотом. Разговорчив. Зоркие светло-карие глаза рассматривали собеседника пытливо и вопрошающе. Пересвет роста был огромного, более сажени, плечист. Крупные темно-синие глаза смотрели нежно и очарованно. Русая курчавая борода закрывала полгруди. Был молчалив. Собеседнику улыбался. Если был чем недоволен, то хмурился, сжимал бороду в кулак. Силы был неимоверной. По бревну хватал под мышки и тащил по бурелому.

Утром уезжали втроем. Ослябя и Пересвет с Московским полком, а Стефан со своим Устюжским. В Коломне при смотре войск племянника Ивана с сотней боярских сынков определили в дозор. Долго подыскивали лошадь для него. Иван уродился тощим и длинноногим. Сапоги волочились по земле. За ночь отряды дозорных группами по пять-семь человек обскакали степь, высматривая передвижение татарских войск. В дозоре были толмачи. Знали, что враги магометане. Группа Ивана захватила вражеского воина, отлучившегося в поле по нужде. Когда привезли его в стан, то Стефан удивился: у лохматого, грузного, широконосого воина на груди висел большой медный крест. Стефан не мог понять: «Почему христианин на христианина подымает меч? Когда это магометанин или язычник – ясно, или по велению веры, или по недомыслию своему. Где же Бог? Как он может допускать такое?»

По дороге из Москвы к Дону Стефан познакомился с группой воинов из Вятского отряда, которые называли себя: «Пермяки мы». Они молились на восходе солнца обтесанному полену с головой человека, вместо глаз у него вставлены цветные камушки. Натирали губы идолу корочкой хлеба, ставили к дереву и шептали заклинания. Протягивали руки к чурбаку, говорили, что это их бог. Стефана это омрачало. Он хорошо знал Писание. Много спорил с отцом Сергием, когда навещал его в Радонеже.

Стефан по ночной вылазке знал, что тылов у противника не было. Все полки выдвигались на передовую линию по двум причинам, первая – огромной массой войск нагнать страх на русских, вторая – Мамай боялся, что во время боя задние полки могут уйти в степь ввиду слабости их духа, ведь они дрались против своей воли на чужой земле. Стефан отправил тогда Ивана в засадный полк к князю Владимиру Андреевичу. Князь знал Ивана, не раз бывал на исповеди у Стефана в Устюге. Помнил Ивана белокурым мальцом. Оставил Ивана при себе гонцом для связи.