Андрей Митрофанов - Церковные Соборы в позднеантичной Италии (с хрестоматией)

Стремясь объяснить возникновение Соборного движения и вмешательство императорской власти в церковную жизнь исключительно социально-экономическими предпосылками в рамках господствовавшего в советской историографии идеологического принципа «исторического материализма», советский византинист М. В. Левченко попытался представить лидирующее положение Церкви в поздней Римской империи как результат экономической поддержки со стороны государства. В связи с этим Соборное движение, как и остальные элементы церковного управления, воспринималось в качестве малозначительных для общей характеристики положения Церкви деталей церковно-политической «надстройки». По словам М. В. Левченко, «идеологической опорой правительства являлась христианская церковь, с которой правительство Римской империи уже в IV в. заключает тесный союз… Христианская церковь становится могучим общеимперским учреждением, имеющим налаженные порядки и свою иерархию, такую же сложную и громоздкую, как и правительственная административная машина. Высшее духовенство добивается полной независимости от массы верующих и высоко поднимается над этой массой. Церковь издавна приспособила государственное административное деление для своей организации. Города сделались местопребыванием епископов. Главные города провинции, где собирались съезды епископов, сделались резиденциями митрополитов, в подчинении которым находились епископы данной провинции… В награду за свои услуги церковь получала от правительства крупные земельные владения, многочисленные права и привилегии. Императорская власть поручает церковникам заведывание целым рядом государственных и муниципальных дел, выполнение которых было не под силу правительственным чиновникам, предоставляя для этого соответствующие средства» [28] Левченко М. В. История Византии. М., Л., 1940. С. 22–23. .

В рамках данной констатации, достаточно фактологически насыщенной, Соборное движение предстает в качестве еще одного элемента церковного управления, по-видимому заимствованного у государства, скопированного с неких образцов римской управленческой системы. При этом, однако, остается невыясненным, руководствуясь какими мотивами императорская власть оказалась столь недальновидной и пошла на то, чтобы в благодарность за идеологические услуги попустительствовать созданию церковного управленческого аппарата, идентичного по своей сложности государственному, как будто не замечая того, что в ближайшей перспективе этот административный «двойник» будет способен конкурировать с государственной властью, ничем до этого времени неограниченной, а Соборы, состоящие из наделенных светскими полномочиями «церковников», смогут стать реальной помехой на пути вмешательства государственной власти в церковную жизнь, реальность которого никто из исследователей Соборного движения поздней Римской империи всерьез не оспаривал.

Именно невозможность объяснить возвышение Церкви в IV в. экономическими причинами заставляла исследователей искать более глубокие истоки влияния церковных Соборов на позднеримское общество во взаимоотношениях между Церковью и этим обществом, тем более что дары государства по отношению к Церкви первоначально были весьма скромными: по замечанию Ш. Пьетри, по отношению к столичной Римской Церкви «Константин не дарует ни богатства ни могущества: епископ не мог бы состязаться с сенаторскими семействами, допуская даже то, что он желал бы стать участником игры в подобную аристократическую конкуренцию» [29] Pietri Ch. Op. cit. Т. I. P. 97. .

На фоне отмеченной выше деградации городского сословия куриалов именно Церковь явилась тем институтом, который мог цементировать и укреплять старые полисные социально-политические традиции, наполняя их новым христианским содержанием, основывая их на новых принципах. Именно такой вывод был сделан Г. Л. Курбатовым, который так характеризовал причину усиления административного влияния Церкви в IV в.: «Для всей политики позднеантичной церкви характерен ярко выраженный «градоцентризм». Позднеантичная церковь не просто копировала полисное и государственное устройство в своей организационной структуре. Город был центром христианской епархии – главного звена церковной организации, центром распространения христианства… Градоцентризм отражал не просто стремление укрепить значение города как религиозного центра. Он носил последовательно позднеантичный по своей сущности характер. Чрезмерное для потребностей населения города строительство церквей определенно отражало идеалы полисного патриотизма, поскольку для строительства пышных городских церквей использовались и скромные доходы сельских приходов… многочисленность городского духовенства в значительной степени объяснялась широким притоком в его ряды плебейского населения городов» [30] Курбатов Г. Л. История Византии. М., 1984. С. 45. .