Анри Тюза - Взгляд сквозь века

Автор явно желает выдать себя за свидетеля-очевидца евангельских фактов ( Иоанна 1:14; 19:35) и за любимого друга Иисуса ( Иоанна 13:22 и следующий; 19:26 и следующий; сравните Иоанна 21:24).

И этот подлог, в сущности, был не единственным преступлением подставного автора.

Мы знаем три послания, которые точно так же носят имя апостола Иоанна. Автор этого послания, подобно автору четвертого Евангелия, выдает себя за свидетеля-очевидца ( 1 Иоанна.1:1 и следующий; 4:14)

Иоанна 18:39:«Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?»

Пилат настойчиво предлагает отпустить «Царя Иудейского»?

Иоанна 19:14: «Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестой.»

Автор впадает в разногласие с синоптиками по поводу определения дня смерти Иисуса. По его словам, это тот день, когда вкушают агнца, 14 нисана; по синоптикам, это второй день Пасхи. Ошибка синоптиков совершенно естественно объясняется желанием превратить Тайную вечерю в пасхальный ужин, чтобы придать ей больше торжественности и в то же время иметь в ней мотив для празднования еврейской Пасхи? Правда, можно также сказать, что четвертое Евангелие относит смерть Иисуса к тому дню, когда едят агнца, с целью внушить мысль, что Иисус истинный агнец пасхальный?

Иоанна 19:39: «Пришёл также и Никодим, – приходивший прежде к Иисусу ночью, – и принёс состав из смирны и алоя, литр около ста.»

Да уж, сильный мужчина, вот только куда столько?

Иоанна 19:23–24:«Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет, – да сбудется реченное в Писании: «разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий». Так поступили воины.» Подробность, явно прибавленная Иоанном о разделе одежды именно на четыре части.

Иоанна 19:27:«Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Её к себе» После смерти Иисуса Иоанн приютил мать своего учителя, как бы взял ее к себе?

Всегда ближе и в нужном месте.

Иоанна 20:27:Фома заявляет, что не поверит в воскресение Иисуса, пока сам не увидит и не прикоснется к нему. Явившись, Иисус говорит Фоме: «подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим». У Лука 24:16: «Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его.»

Иоанна 20:15: «Иисус говорит ей: жена! Что ты плачешь? Кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: Господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.»

Разные истории, предполагают разное понимание воскресения. И Лука, и Марк рассказывают, что Иисус являлся «в ином образе». У Иоанна Мария Магдалина, тоже не признала его.

Новозаветные рассказы допускают различные истолкования, вопрос в том, кто и на чем будет настаивать.

Возможно четвертое Евангелие уже существовало около 170 году н.э.

Феофил Антиохийский(около 180 год) говорит положительно, что автор четвертого Евангелия – Иоанн, предполагать можно что угодно, за то упоминание помогает датировать.

Фео́фил Антиохийский(не ранее 180–181 годов) – раннехристианский апологет II века, епископ Антиохийский.

Апологе́т(апология-«защитительная речь») – историческое название якобы преемников апостолов и мужей апостольских. Впоследствии так называли всех активных защитников и пропагандистов идеологических течений, систем, теорий или учений. Выдумали духовную линию преемственности, которая, как они утверждали, связывала их напрямую с апостолами, которые жили около 150-и лет назад. Это означало, что они могли бы доказывать, что историчность предания об Иисусе была гарантирована «личными свидетельствами» тех, кто жил в то время, свидетельствами, которые были «добросовестно» переданы им через следующих один за другим епископов.

А по сути авторы, которые выдавали свои тексты за апостольские, чтобы заставить читателей поверить в их истинность и принять изложенные в этих текстах взгляды.

Первое послание, приписываемое Иоанну, по всем видимостям, принадлежит тому же автору, как и четвертое Евангелие.

«Жил в Эфесе, во дни Траяна, старец такой древний, что не только ровесники его, но и дети и внуки их вымерли давно, а правнуки уже не помнили, кто он такой; называли его просто «Иоанном» или «Старцем», Presbyteros, и думали, что это тот самый Иоанн, сын Заведеев, один из Двенадцати, «которого любил Иисус», который возлежал на груди Его, и о котором, по воскресении Своем, Он сказал Петру так загадочно: «Если Я хочу, чтоб он пребыл, пока я приду, что тебе до того?» ( Иоанна. 21, 22). Все это знали не из Четвертого Евангелия, – его тогда еще не было, – а из устного предания, которому верили не меньше, а иногда и больше, чем писаным Евангелиям. Думали, что так оно и будет: старец Иоанн не умрет до второго Пришествия. Слова берегли, как зеницу ока; чем и как почтить его, не знали, облекали в драгоценные ризы и навешивали на лоб его Мельхиседека, царя-первосвященника, не рожденного, не умершего, таинственный знак, золотую бляху-звезду, Petalon, с Неизреченным именем. А все-таки хорошенько не знали, кто он такой, – тот ли самый ученик, «которого любил Иисус», или нет. А когда он все-таки умер, был плач в Эфесе, и тут же над гробом его начали говорить, что он не умер, а только спит; и многие слышали, как дышит в гробу; и потом, когда уже похоронили его, слышали, припадая ухом к земле, что и в ней дышит он ровно и сладко; как дитя в колыбели. И твердо знали, что слово Господне исполнится: старец Иоанн не умрет до второго Пришествия. Когда же, вскоре после смерти его, появилось в Эфесе «Евангелие от Иоанна», никто из тамошних братьев не сомневался, что оно действительно написано апостолом Иоанном, одним из Двенадцати, самым «учеником, которого любил Иисус». Но в других церквах в этом усомнились многие, начали спорить, соблазняться; чем дальше, тем хуже, и замолчали только тогда, когда, уже в конце IV века, Церковь Вселенская признала «Евангелие от Иоанна» подлинным и ввела его в Канон.»