Мэри Фишер - 12 религий, которые меняют мир сегодня. Все об их истории, учении, практиках и значении. 2-е издание

Взрослые также могут совершать обряд поиска видений перед выполнением некой сакральной миссии, такой, как танец солнца. Вождь одного из индейских племен Мексики Тлакаэлель так описывает обряд поиска видений, который он наблюдал лично:

Ты остаешься на горе, в пустыне или пещере один, совершенно нагой, имея при себе лишь священные предметы, которые ты собрал в годы подготовки: орлиные перья, трубку, копал [древесная кора, используемая в качестве благовония]. Ты проводишь в полном одиночестве, без пищи и воды четыре дня и четыре ночи. За это время, пока ты ищешь видений, происходит немало интересного. Ты видишь, как вещи движутся сами собой. Ты видишь животных, которые приходят, чтобы взглянуть на тебя. Иной раз кажется, что о тебе кто-то очень заботится, и эти существа приносят тебе воды. Ты чувствуешь, что буквально умираешь от жажды, но вокруг тебя – сотни ограничений, защита из сотен табачных побегов. Смотри, не покидай этот круг, ибо твое видение исчезнет, когда они [существа, духи] принесут тебе воды или чего-нибудь еще и положат все это на землю. Или кто-нибудь поможет тебе своей силой или поведает некую весть. [84] Tlakaelel, op. cit.

Обычно не допускается спрашивать о видениях исходя из эгоистических побуждений. Главный аспект этого сурового испытания, трудного и в физическом, и в эмоциональном плане – спросить, чем сам испытуемый может помочь людям и планете.

К сожалению, традиционная духовная мудрость во многих частях мира фактически уничтожена людьми, стремящимися захватить земли коренных народов или спасти свои души на каком-либо ином пути к Богу. Под лозунгом «Убей индейца и спаси человека» американский основатель школ-интернатов для индейских детей забирал их в раннем возрасте из родных семей и трансформировал их культурную идентичность, изображая местные духовные практики как пути, ведущие в ад, и лишая воспитанников возможности участвовать в традиционной сакральной жизни. Ученикам навязывалась «современная» картина мира, которая отвергает веру в чудеса, сверхъестественные исцеления или божественное вмешательство, то есть противореча тысячелетней мудрости их собственной духовной традиции.

Коренные индейцы, обращенные в христианство, сами иной раз становились рьяными миссионерами, помогая распространению христианства среди местных народов. Иногда туземцы обращались в христианство в попытке «задобрить» беспокойных чужаков, но иногда это были действительные примеры миссионерского служения, побуждавшие туземцев принимать «веру белых людей», хотя она и была религией их угнетателей. Например, в начале XIX века новообращенный христианин по имени Канчи из племени чокто [85] Одно из пяти «цивилизованных» племен. В 1990 году его численность составляла около 82 тысяч человек. – Прим. пер . утонул, пытаясь спасти подростков, плот с которыми перевернулся, когда племя чокто переправлялось через полноводную и бурную реку Миссисипи, будучи насильственно изгнано с родных земель колонистами. Люди чокто были настолько тронуты его жертвой, что вскоре члены племени начали читать Библию в память о нем, и впоследствии здесь сформировалась новая христианская община, находившаяся на землях нынешнего штата Оклахома. Индейская традиционная духовность настолько тесно смешивалась с христианством, что многие христиане-индейцы сегодня хотели бы внести перемены в свою религиозную жизнь и самосознание. Мария Тереза Аршамбо уверяет:

Кода мы читаем Священное Писание, мы должны читать его как туземцы, ибо мы и есть туземцы. Мы не можем больше пытаться стать тем, кого хочет сделать из нас доминирующее общество… Мы просто учимся отбрасывать шовинизм и чувство культурного превосходства, с которым это Евангелие часто преподносят нашему народу. Мы должны выйти за рамки Евангелия для белых, чтобы воспринять заключенную в нем истину. [86] В James Treat, ed., Native and Christian: Indigenous Voices on Religious Identity in the United States and Canada, New York: Routledge, 1996, p. 52.

Аналогичная политика насильственного лишения коренных жителей их культуры проводилась и в отношении детей австралийских аборигенов в период с 1880 по1960-е годы. Будучи насильственно отобраны у своих родителей, дети этого «украденного поколения» подвергались жестокому обращению или превращались в рабов. Пятеро детей Элизы Сондерс были отобраны у нее социальными служащими, а ей с мужем оставалось лишь искать работу. Она вспоминает: «Можно пройти много миль и не встретить ни единой души. Это все равно, как если бы вашего ребенка убили». Одна из ее детей, политик Шармэйн Клерк из партии зеленых, сумела вырваться из-под назойливой опеки, после одиннадцатилетней разлуки воссоединилась с матерью и поведала историю своей исчезнувшей семьи. «Когда я со своими братьями и сестрами прихожу домой, мы все впятером безмолвно садимся и слушаем и смотрим по сторонам. Увы, нам больше не вернуться сюда». [87] “Aborigine aiming to be first native woman MP,” AFP, Asian Age , September 30, 1998, p. 5. В 1998 году австралийские граждане принесли извинения за эту «мягкую попытку геноцида». В Книге Скорби было собрано боле 300 тысяч подписей, а в церквях, школах и городах по всей Австралии прошли многие сотни трогательных межрасовых служб и церемоний.