Инок Никодим - Азбука Спасения. Том 1

Отечник

Однажды авва Макарий нашел в пустыне лежавший на земле человеческий череп. Когда авва прикоснулся пальмовой палкой, которая была у него в руке, к черепу, череп издал голос. Старец сказал ему: «Кто ты?» Череп отвечал: «Я был жрецом идолопоклонников, которые жили в этом месте, а ты – авва Макарий, имеющий в себе Святого Духа Божия. Когда, умилосердясь над теми, которые находятся в вечной муке, ты молишься о них, то они получают некоторое утешение». Старец спросил: «В чем состоит это утешение?»

Череп отвечал: «Насколько отстоит небо от земли, столько огня под ногами нашими и над нашими головами. Мы стоим посреди огня, и никто из нас не поставлен так, чтобы видел лицо ближнего своего. Но когда ты молишься за нас, мы получаем возможность видеть друг друга». Тогда старец, обливаясь слезами, сказал: «Горе тому дню, в который родился человек, если только таково утешение в муке! А есть ли мука, более тяжкая, чем эта?» Череп отвечал: «Ниже нас мука больше». Старец сказал: «Кто в ней?» Череп: «Нам, не знавшим Бога, оказывается хоть некоторое милосердие, но те, которые познали Бога, и отреклись от Него, и не исполняли воли Его, находятся ниже нас». После этой беседы старец предал череп земле.

Достопамятные сказания

У некоего игумена в монастыре было двадцать иноков. Один из них был ленив, не соблюдал постов и был особенно невоздержан на язык. Старец-игумен постоянно уговаривал его исправиться и даже умолял об этом. «Брат, – говорил он ему, – позаботься о твоей душе: ведь ты не бессмертный, а потому и муки не миновать тебе, если не опомнишься». Инок же шел наперекор старцу, не обращал внимания на его слова и в таком небрежении скончался. Сильно загрустил сострадательный старец о душе его и стал молиться: «Господи, Иисусе Христе, Истинный Бог наш, покажи мне, где теперь душа инока?» Он часто просил об этом Бога и наконец был услышан.

Однажды напал на него какой-то ужас, и он увидел огненную реку и множество людей в ней, опаляемых огнем и громко стонавших. К величайшему огорчению, между ними увидел он и своего ученика, умершего в небрежении, погружённого по горло в пламя. «Не ради ли того, чтобы ты избежал этой муки, я умолял тебя, – воскликнул тогда игумен, – чтобы ты хоть сколько-нибудь позаботился о душе своей? Видишь ли, теперь, до чего ты довел себя?» – «О, отче, – отвечал инок, – слава Богу и за то еще, что по твоим молитвам получила отраду хоть голова моя!»

После смерти нет покаяния

Се, оставляется вам дом ваш пуст (Мф. 23:38), – сказал Господь об Иерусалиме. Значит, есть мера долготерпению Божию. Милосердие Божие вечно бы готово терпеть, ожидая добра, но что делать, когда мы доходим до такого расстройства, что не к чему и рук приложить? Потому и бросают нас. Так будет и в вечности. Все говорят: милосердие Божие не допустит вечного отвержения. Да оно и не хочет того, но что делать с теми, которые преисполнены зла, а исправиться не хотят? Они сами себя ставят за пределами милости Божией и оставляются там потому, что не хотят выйти оттуда. Спириты придумали множество рождений как средство к очищению грешников. Но осквернившийся грехами в одно рождение может явиться таким же и в десяти других, а затем и без конца.

Как есть прогресс в добре, так есть прогресс и во зле. Мы видим на земле ожесточенных во зле, такими же они могут остаться и вне земли, а потом и навсегда. Когда придет всему конец – а ему прийти неизбежно, – куда девать этих ожесточившихся во зле? Уж, конечно, куда-нибудь вне светлой области, определенной для потрудившихся над собой для очищения своей нечистоты. Вот и ад! Неисправившиеся при лучших обстоятельствах исправятся ли при худших? А если же нет, то вот и вечный ад! Не Бог виновник ада и вечных мучений в нем, а сами грешники. Если бы не было нераскаянных грешников, не было бы и ада. Господь очень желает, чтобы не было грешников, затем Он и на землю приходил. Если Он желает безгрешности, то, значит, желает и того, чтобы никто не попал в вечные муки. Все дело за нами. Давайте же сговоримся и уничтожим ад безгрешностью. Господь будет рад этому. Он и открыл об аде для того, чтобы всякий поостерегся попасть туда.

Вот ныне или завтра придет смерть, и покончит все наше, и запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния. В чем застанет нас смерть, в том предстанем мы и на суд. Закон жизни таков, что коль скоро кто положит здесь семя покаяния, хоть бы то при последнем издыхании, то уж не погибнет. Семя сие возрастёт и плод принесёт – спасение вечное. А коль скоро кто здесь не положит семени покаяния и перейдёт туда с духом нераскаянного упорства во грехах, то и там навеки останется с тем же духом, и плод от него вовеки будет пожинать по роду его, Божие вечное отвержение.