Коллектив авторов - «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма

Тем не менее представители духовенства Татарстана – частые гости в Дагестане. В частности, в рамках Всероссийской богословской конференции «Роль религии в укреплении единства народов России», которая прошла 21 сентября 2018 г. в Махачкале, муфтий Татарстана Камиль-хазрат Самигуллин провел пятничную проповедь и молитву в Мечети имени Зайнуллы-ишана Шарифа Расулева в Махачкале [487].

Что же касается противников проникновения в Татарстан дагестанских суфийских братств, то их позицию выразил в интервью один из известных религиозных деятелей республики генеральный директор Благотворительного фонда поддержки исламской цивилизации, науки и образования имени Саййида Кул Шарифа, бывший муфтий Единого духовного управления мусульман Пензенской области Абдуррауф Забиров. По его словам, для наставничества необходимо хорошо знать историю, культуру, обычаи, менталитет («даже шутки знать, воспринимают или нет?»), язык («не на ломаном татарском языке проповеди читать по переводным книгам») [488]. Забирова настораживает также тесное взаимодействие суфийских тарикатов с представителями государственных структур и органов власти: «Меня не устраивает, если ахл ат-тасаввуф связываются с чиновниками и начинают договариваться с ними, идти на какие-то уступки, компромиссы… Ложка дегтя, она вредна для бочки меда» [489]. В первую же очередь есть опасение, что дагестанская модель суфизма в Татарстане может «принести с собой целый клубок проблем и конфликтов, характерных для Дагестана до недавнего времени» [490].

Топбашийа

По воспоминаниям одного из моих респондентов, в 2004 г. во время зарубежной поездки бывший заместитель муфтия Республики Татарстан Валиулла Якупов поделился с ним выводом, к которому пришел после проведенного им анализа имеющихся тарикатов. По мнению Якупова, если судить по распространяемой литературе, наиболее приемлемым для татар является суфийский джама‘ат , представляющий собой ветвь накшбандийского тариката ответвления Халидийа с духовным лидером в Турции Османом Нури Топбашем. Тем не менее этот джама‘ат не смог получить в Татарстане широкого распространения и поддержки, несмотря на активную деятельность его представителей в начале 2000‐х гг.

В 2005 г. был основан московский издательский дом «Сад». В больших количествах стала издаваться и распространяться суфийская литература и труды самого Османа Нури Топбаша. Выходил журнал. Фонд, относящийся к джама‘ату , взял шефство над Казанским исламским колледжем, ректор которого – имам мечети Ал-Марджани Мансур Залялетдинов – учился в Турции.

После того как несколько трудов Османа Нури Топбаша были признаны запрещенными и арестован директор издательства «Сад» Айдар Хабибуллин (его осудили в 2012 г. на четыре года за «незаконное хранение боеприпасов» и «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» [491]), для последователей джама‘ата настали тяжелые времена. В Татарстане от Топбашийа осталось несколько человек, которые не представляют единую группу. Среди них имамы казанских мечетей, руководители религиозных организаций, например Абдуррауф Забиров. Последний во время проведения нашего интервью являлся имамом казанской мечети Миргазиян, где по пятницам после утреннего намаза проводился коллективный зикр, вход на который был открыт для всех желающих. А по воскресеньям проводился коллективный зикр для более узкого круга. Последователи пакистанского шейха деобандийской школы Зульфикара Ахмада

Это ветвь тариката Накшбандийа-Муджаддидийа. В 1992 г. Зульфикар Ахмад сам лично посетил Казань в рамках своего путешествия по республикам Средней Азии и России. Его не очень приветливо встретили в Татарстане. В отличие от Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и Уфы здесь не нашлось большого количества желающих дать Зульфикару Ахмаду присягу. Ему разрешили выступить с 15‐минутной проповедью в казанской мечети Ал-Марджани. Переводчиком был представитель мечети, который вставлял в текст перевода свои комментарии и рекомендовал слушателям воздержаться от принесения присяги приезжему шейху и предпочесть местных авторитетов. Эти воспоминания описаны в автобиографической книге Зульфикара Ахмада «Путешествие из Лахора в Самарканд и Бухару», изданной на урду и английском языках [492]. Русскоязычный перевод этой книги, вышедший в 2014 г., размещен в электронной библиотеке сайта Azan.kz [493]. Зульфикар пишет, что в мечети после проповеди к нему подошли пятеро шакирдов медресе с просьбой принять их в свой тарикат и тут же присягнули ему в мечети под лестницей [494]. Было ли так на самом деле и кем были эти шакирды, мне установить не удалось. Это посещение Зульфикаром Казани упоминает И. Сафаргалеев, являющийся активным пропагандистом накшбандийского суфизма [495].