Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

И все же невозможно представить, будто Павел мог обратить в евангельскую веру стольких людей и при этом не рассказать им хоть немного о том, кем был Иисус, а это неотделимо от того, чему он учил. Обращенные должны были узнать об Иисусе в должной мере – иначе как бы они ощутили, что его воскресение – это Благая Весть? Если бы из мертвых, например, был воскрешен Понтий Пилат, вряд ли такая весть стала бы для них поводом для торжества. И нам остается предположить, что ранние христианские церкви получили некое представление, пусть даже отрывочное и самое элементарное, о жизни Иисуса и его учении. (Это подразумевается в речах, приведенных в Книге Деяний святых апостолов, скажем, в таких как Деян 2:14–36, где Петр описывает Иисуса как «мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями».) Это значит, что христиане, ставшие вестниками Евангелия – такие как Павел – должно быть, передавали и изречения, и истории, основанные на свидетельствах очевидцев, и сложно вообразить, чтобы эти истории радикально отличались от рассказов, которые мы встречаем в Евангелиях; следовательно, основы Евангелий восходят к самому началу христианского движения.

Ничего из вышесказанного не означает, будто Евангелия – это сами по себе рассказы очевидцев. Часто считается, что Евангелия основаны на воспоминаниях четырех разных свидетелей, и это объясняет, почему они отличаются друг от друга. Но только два их них (Евангелие от Матфея и Евангелие от Иоанна) хотя бы приписываются тем, кто входил в число двенадцати апостолов, и даже в этом случае авторы определялись значительно позже, чем возникли сами Евангелия: их заглавия («от Матфея», «от Марка», и так далее – без слова «Евангелие») не являются неотъемлемой частью текста, а были добавлены позже, когда переписывались манускрипты, – когда это в точности произошло, мы не знаем. В последующей традиции сочли, что Марк – это «Иоанн, называемый Марком», упомянутый в Деяниях (Деян 15:37), а Лука – это «Лука, врач возлюбленный», о котором говорится в четвертой главе Послания к Колоссянам (Кол 4:14). Но даже если это правда, все равно ни один из них не мог даже и близко быть свидетелем событий, о которых они писали. Это признавалось всегда. Мы видим это даже в попытке причислить к реальным свидетелям хотя бы Марка: попытку эту предпринял Папий, епископ малоазийского Иераполя (70–163). В своем труде «Изложение изречений Господних» Папий, как считается, сообщил о том, что, согласно «Иоанну пресвитеру», Марк выступал как переводчик Петра и написал свое Евангелие на основе воспоминаний апостола [3]. Но даже будь это правдой, Марк все равно стоит в отдалении от событий, о которых повествует. Лука, по его собственным словам (Лк 1:1–4), расспрашивал многих, пытаясь выяснить истину об Иисусе.

Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то́ бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен.

Эти слова подразумевают не только то, что он принадлежал к более позднему поколению, чем сами апостолы, но и то, что ко времени его жизни в народе уже обращались различные записанные рассказы.

Вопрос о происхождении Евангелий, и, в частности, о том, как они взаимосвязаны – самый запутанный и сложный в библеистике, даже более трудный, чем вопрос об истоках Пятикнижия. Как вышло, что истории об Иисусе и его изречениях начали записывать и располагать столь различными способами? И почему четыре разных версии обрели столь высокий статус, что ныне все они стали частью Священного Писания Церкви – даже хотя несовместимы друг с другом в столь многих деталях?

Первое, что стоит заметить: Евангелия – это не четыре независимых друг от друга произведения. Их можно разделить на две группы: в одну попадают Евангелия от Матфея, Марка и Луки; в другую – Евангелие от Иоанна. Первые три Евангелия похожи по существу: Иисус, представленный в них, учит главным образом краткими, лаконичными фразами о том, как должны жить люди, и провозглашает неминуемое и скорое наступление «Царствия Божьего». В Евангелии от Иоанна он учит в долгих беседах и говорит по большей части о своем статусе Сына Божьего. Есть и важные расхождения в повествовании. В Евангелии от Иоанна Иисус вершит свою миссию в Галилее и в Иерусалиме. В остальных трех Евангелиях он отправляется в Иерусалим лишь раз – уже взрослым, в конце дней. Дата смерти Иисуса по отношению к празднику Песаха – иудейской Пасхе – в Евангелии от Иоанна отличается от той, что указана в трех других Евангелиях [4], а один ключевой момент, «очищение Храма», когда Иисус выгоняет меновщиков и продавцов животных, датирован совершенно по-разному. У Матфея, Марка и Луки это происходит в преддверии ареста Иисуса и, возможно, стало последней каплей, после которой иудейские власти развернулись против него [5] (Мф 21:12–13, Мк 11:15–18, Лк 19:45). У Иоанна это происходит в самом начале служения Иисуса (Ин 2:13–22). Эти расхождения признаны, и потому по традиции принято описывать первые три Евангелия как «синоптические»: это означает, что они смотрят на жизнь Иисуса с одного ракурса, в отличие от четвертого – Евангелия от Иоанна. Библеисты, изучающие Новый Завет, почти единодушны в том, что четвертое Евангелие появилось позже остальных трех – возможно, в конце I века или в начале II столетия; впрочем, изначально основанием для более поздней датировки считалось то, что Евангелие от Иоанна зависит от синоптических, в чем теперь уверены не все: если же оно независимо, тогда оно вполне могло появиться не позже Евангелий от Матфея и Луки, а возможно, даже Евангелия от Марка.