Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

Но каким оно могло быть? С одной стороны, в раннем христианстве верили в то, что Бог вмешался в историю человечества через жизнь, учения, смерть и воскресение Иисуса из Назарета. Это новое божественное вмешательство радикально преобразило религиозные верования и обычаи и поставило перед нами новые нравственные вызовы. С другой стороны, Бог, совершивший это, был не новым, прежде неизвестным божеством (эту идею быстро расценили как ересь): этого Бога уже знали в Израиле, Ему поклонялись иудеи, – и именно Он, как верили, был единственным существующим Богом и творцом всего. Для христианства было характерно диалектическое взаимоотношение между его новым откровением и прежними традициями иудаизма, из которых оно возникло, и выработать некое равновесие было неимоверно сложно, чему мы сами стали свидетелями, читая послания Павла. Определить связь Ветхого Завета и Евангелий – как рассказов о жизни, учении, смерти и воскресении Христа – тоже очень непросто: о чем-то Евангелия говорили больше ветхозаветных книг, о чем-то сообщали меньше. Любая теория о Библии, созданная христианами, должна как-то совладать с этими противоречиями. Вопрос прежде всего не в том, как связаны два корпуса текстов – хотя на первый взгляд проблема может предстать именно так, – а в отношениях двух систем убеждений. Христианство – это не иудаизм, и хотя оно пошло от иудейской религии и утверждает, что знание о Боге, на которое притязал и притязает иудаизм, несомненно истинно, в то же время христианство стоит на том, что нечто поистине новое свершилось через Иисуса Христа. Символ этих сложных взаимоотношений – христианская Библия, состоящая из двух частей: еврейских Писаний и Нового Завета, изначально представлявших собой не две части одного более великого целого, а два свода произведений совершенно разного типа. Кратко и четко эту идею выразил Франц Штульхофер:

Мы видим парадокс. Ранняя Церковь цитировала Ветхий Завет как «Священное Писание», но стоит сразу сказать, что она обладала лишь его фрагментами. С другой стороны, Новый Завет был легкодоступен, к нему обращались гораздо чаще – но как «Священное Писание» его еще никто не цитировал [18].

И все же, как мы уже видели, Новый Завет со временем стали воспринимать как Священное Писание, и подобное развитие мысли было заметно еще тогда, когда он только формировался. Апостол Павел ясно дает понять, что для общин, к которым он пишет, его слова – это непреложные истины; он явно намеревался сделать так, чтобы его послания сохранили и размышляли на ними снова и снова – а не просто избавились от них сразу же по прочтении. На свитке ли писали, или в кодексе, дело это было сложное и затратное, и занимались им профессиональные писцы, которые, возможно, были и в христианских общинах – как, скажем, тот же Тертий, который сообщает нам, что записал Послание к Римлянам (Рим 16:22). Послания Павла предназначались к тому, чтобы остаться авторитетным источником наставлений для общины в той или иной церкви. Несомненно, вскоре после этого возник «корпус» текстов, связанных с апостолом Павлом, иными словами, «собрание сочинений Павла»: это показывает фрагмент папируса Р46, вероятно, восходящего к концу II века, к эпохе Иринея. Послания Павла не были Священным Писанием в формальном смысле, но авторитетом они обладали: ко времени написания Первого послания Климента (самое начало II века) их уже воспринимали как источник вероучения. Климент, епископ Римский, пишет к церкви в Коринфе и ссылается на то, что уже сказал христианам, живущим в том городе, в своем Первом послании к Коринфянам апостол Павел.

Или взгляните на Евангелие от Иоанна. Его первые слова: «В начале было Слово» (Ин 1:1) – это явная отсылка к Книге Бытия («В начале сотворил Бог небо и землю», Быт 1:1), что можно расценить как попытку создать своего рода христианский эквивалент Пятикнижия, или Торы. Это не просто случайная литература, и равно в той же мере, как и послания Павла, она не нацелена лишь на ближайшее будущее. Это важное произведение, предназначенное для того, чтобы его хранили и размышляли о нем на протяжении поколений – именно это, в той или иной степени, мы подразумеваем под словами «Священное Писание» [19]. Каких бы теорий мы ни придерживались – а христианские авторы не обсуждают статус различных известных им работ, на которые они ссылались, независимо от того, относятся ли те к священным или нет, – на деле послания Павла и Евангелие от Иоанна вскоре обрели для христиан больший авторитет, нежели ветхозаветные Писания.