Владимир Богораз - Эйнштейн и религия

Старый чукотский охотник за лисицами, расставлявший капканы в лесу, говорил: «Мне нет надобности ежедневно осматривать капканы. Я и так знаю, когда попадется лисица. Мне снится в эту ночь рыжая женщина, которая нападает на меня. И если в конце концов она покоряется мне и мы имеем любовь, то значит, лисица попала».

В этом замечательном примере магическое воздействие разыгрывается драматически и притом не на яву, а во сне. К этим обеим особенностям мне придется вернуться потом. Можно отметить также и половой элемент, отношение мужчины и женщины, которое одновременно является смертельной борьбою и любовью. Впрочем, эту сторону вопроса мне придется оставить вне рассмотрения.

Точно такие же воззрения о связи колдовства с успехом на охоте существуют и у множества других племен. Так, Скиннер в своей новой работе о культуре народа Меномини (Сев. Амер.) говорит: «Охотники народа Меномини прибегают не только к ловушкам или капканам, чтобы ловить дичь. Они употребляют множество магических формул, чтобы одолеть добычу символикой или магическим внушением. До настоящего времени никакой охотник, как бы он ни был ловок, ни на минуту не говорит, что он может иметь какой-нибудь успех без помощи заклинаний и всяческих чар» [5] A. Skinner . Menomini Culture. New-York, 1921, p. 173. .

Вся жизнь первобытного человека наполнена и перевита заговорами и заклинаниями. Заговор это символическое действие, условная формула N о драматическом, активном воплощении. В пассивном состоянии заговор обыкновенно бессилен. Но в момент своего воплощения он имеет повелительную власть над миром. Для этого заговор надо разыграть или по меньшей мере произнести.

Самые обыденные явления жизни подвластны особому заговору. Несколько человек едят вместе из одного котла с мясом. Заговором можно замедлить проворство товарища, так, чтобы самому осталось больше. Есть заговор для сокращения слишком длинного пути, женский заговор для того, чтобы похлебка в котле варилась гуще и жирнее, другой женский заговор, чтобы нитки, ссученные из оленьих сухожилий, были крепче. И если забудешь подробности заговора, то есть особый заговор для оживления памяти. Другие заклинания и заговоры относятся к любви, к родам, к смерти и погребению.

Точно также и Скиннер говорит о Меномини [6] A. Skinner . О. с, р. 67. . «Есть по меньшей мере восемнадцать любовных заклинаний, заклинание против неверности, заклинание для успеха в охоте и рыбной ловле, ряд заклинаний против змеиного укуса, заклинаний против нападения врагов и для защиты от порчи и всяких волшебных нападений со стороны неизвестных врагов».

Типичный пример драматического заговора — это чукотское лечение больного при содействии так называемых небесных старушек: — Шаман идет за шатер, находит две травяные кочки и представляет так, что он попал в надземную область к шатрам двух небесных старушек. Эти старушки между прочим по чукотской космогонии обитают по обеим сторонам рассвета, слева и справа. Шаман ведет с ними убедительные диалоги, упрашивая их помочь больному, потом срывает по былинке с каждой кочки и это воплощение старушек приносит обратно к больному в шатер. Шаман помещает их на видном месте поближе к больному, и старушки «лечат» больного. По окончании лечения шаман уносит «старушек» обратно в их дом, т.-е. на те же кочки, и оставляет им «плату» за лечение, обрезок ремешка, волоконце сушеного мяса и т. д.

Еще более драматическим обрядом, целым драматическим действием, является так называемое «воскрешение зверей», убитых на охоте. Это действие в самых различных формах существует у многих народов во всех частях света.

Эскимосский, чукотский, коряцкий и камчадальский варианты этого обряда связаны с так называемым благодарственным праздником голов и с китоловным праздником.

На этих праздниках головы или черепа зверей, убитых в течение известного периода времени, целые мороженые туши или, наоборот, мелкие частицы, взятые от каждой туши, глазное яблоко, обрезок сердца, кончик носа, уха, обрывок тюленьего ласта, раскладываются на шкурах или на травяных циновках перед самым огнем. Все это так называемые «гости» праздника. Черепа и туши украшают длинными пучками мягкой травы, меховыми кисточками, разноцветными полосками кожи. «Гостям» подносят разного рода мясо. «Пусть обогреются гости, — говорят участники праздника. — Когда им станет тепло, они снимут прочь свои меховые шубы».

Это относится к мороженым тушам зверей, которые надо оттаять перед огнем, прежде чем снимать с них шкуру. Трава представляет новую одежду, поднесенную «гостю».