Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Пойду, мол, куда поведет святой угодник; но держу путь к Москве. У нас малолюдно, селения редкие. На дороге застала ночь: пришлось ночевать в лесу. Лег я под дерево, образок поставил на сучок, заснул да вижу сон. Святой угодник показывает мне рукой на полдень и говорит: «Иди на Волгу, в Рыбну» (город Рыбинск Ярославской губернии).

Добрался я до Рыбной, где пешком, где на барке, где на пароходе… Нигде не останавливаюсь… Пристал пароход в Рыбной к берегу. На берегу богатейший собор. Я в собор. Навстречу мне от собора идет пожилая женщина, по виду купчиха, и спрашивает:

– Откуда ты?

Я сказал.

– Приди ко мне на дом. Я живу вот там… – и указала на дом возле собора.

Я пришел. Дом большой, каменный. Просила меня остаться, отдохнуть и переночевать. Наутро расспрашивала меня обо всем, а потом и говорит:

– Вот тебе от меня лепта на построение храма. Начинайте с Богом строить скорее… Тут сорок тысяч.

И подала мне сумку с деньгами. Я повалился в ноги да так и заревел от радости. Она мне сказала, что у нее дочь-невеста недавно померла и завещала отдать свое приданое на построение храма первому сборщику, который встретится матери в сороковой день.

– Сегодня сороковой день по голубушке моей, я шла из церкви и вот тебя первого встретила…

Когда я рассказал ей про сон, она удивилась, прослезилась, перекрестилась и сказала:

– Чего не хватит, доплачу, стройте храм высокий, пятиглавый, просторный, с приделом во имя святой мученицы Раисы. (Это имя ее дочери покойной.) Колокола, утварь и облачение пришлю отсюда, а на освящение храма сама приеду.

Не велела никому говорить о своем пожертвовании и своей фамилии не назвала, так я и не узнал, кто она такая; только просила поминать за упокой девицу Раису да молиться о здравии Серафимы…

Слезы радости не сходили с глаз у сборщика во время рассказа. Я радовался со стариком.

Вырастет-выстроится благодаря старому сборщику и неизвестной благодетельнице в далекой северной стороне новый благолепный, пятиглавый, громкозвонный храм на красу и утешение целого края. Гул святого благовеста далеко будет оглашать окрестность и пробуждать в душах сладость молитвы… Пройдут десятки, сотни лет, истлеет прах щедрых жертвовательниц и усердного сборщика, но сохранится новосозданный храм. Каждый раз, как на призывный благовест соберутся в церковь поселяне, понесется к Богу молитва о создателях и благотворителях храма сего, и вечно будет жить под сводами этого храма память о возлюбивших благолепие дома Господня – сборщике-крестьянине, набожной невесте, свое приданое завещавшей на святое дело, и о ее благочестивой матери.

Один престарелый отец потерял единственную, нежно любимую дочь: она внезапно умерла; хотя отец и не роптал на Бога, но ему очень тяжко было переносить свою невозвратную потерю.

С глубокой скорбью поселился он в своем маленьком загородном доме, и единственным его удовольствием было то, что он часто ходил в близлежащий прекрасный сад, принадлежавший соседнему богатому владельцу. Тут ежедневно проводил он по нескольку часов, не видя никого, кроме садовника, потому что хозяин сада по большей части проживал в городе.

Безутешный отец с особенным удовольствием любил сидеть подле великолепного розового куста, на котором был только один-единственный цветок; зато как была хороша эта роза!

Садовник, видя, какое удовольствие доставляет горестному отцу эта роза, обещал ему с особенным усердием ухаживать за ней и никому ее не отдавать, чтобы он мог, сколько возможно, наслаждаться ее красотой и запахом; и бедный отец считал розу не иначе как своей собственностью. Но – увы! В одно время, утром, к удивлению старика, роза исчезла. Ее сорвали.

– Что ты сделал? – сказал он с упреком садовнику. – Не ты ли обещал мне беречь и сохранять цветок?

– Это правда, – отвечал тот грустно, – но что же делать? Господин пожелал сорвать именно ее.

Слова садовника «господин пожелал сорвать именно ее» занимали печального отца целый день и были утешением в его горести и печали. «Моя дочь, – сказал он сам себе, – была также подобна прекрасному цветку, и я думал, что она принадлежит только мне. К чему же роптать? Ведь она принадлежала Богу, и Господь Бог захотел ее взять к Себе… Господь дал, Господь и взял. Буди имя Господне благословенно отныне и до века».

Подарил царь любимой дочери Марии ожерелье. Дорогой был подарок. Ожерелье стоило дороже всех сокровищ на земле. Каждая жемчужина в отдельности была редкой красоты, славилась своим блеском по всему миру и была известна под особым именем. Одну жемчужину называли любовью, другую правдой, третью кротостью, четвертую послушанием, пятую лаской, шестую усердием и так далее.