Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

– Экая жалость! В такой день в школе сидеть! Таковы были его первые слова, которые он произнес, а судя по его очень некрасиво надутому лицу, и впредь от него нечего было ждать хорошего. С этими словами он бросил книгу, которая была у него в руках, на другой конец комнаты, где она упала на пол с разорванным переплетом и развалившимися листами.

– Федя! – закричала Лиза. – Не моя ли это «Арифметика»? Ведь ты знаешь, как я ее берегла?

– И вправду твоя, – отвечал он с искренним огорчением. – Я думал, что это моя. Уверяю тебя, что я не нарочно, Лиза. Прости меня!

– Хорошо, – сказала Лиза, медленно подбирая листы и припоминая слова Священного Писания о прощении обид. – Да, я думаю, что прощу. – И потом прибавила вполголоса: – Раз!

После завтрака дети отправились в школу. Вдруг Федя закричал:

– Лиза, какая огромная собака! Глаза – как угли, и язык висит – наверно, бешеная.

Бедная Лиза страшно испугалась и побежала; в страхе она, конечно, не замечала, чтó было у нее под ногами, и, попав ногой в прегадкую яму, упала.

Падение было очень неприятно: она не только ссадила себе кожу на одном локте, но, кроме того, испортила совсем новый башмачок, который еще недавно блестел, как зеркало. На башмаке осталась большая царапина. Лиза залилась слезами, и вовсе не из-за локтя, потому что она умела переносить боль, как какой-нибудь герой, но – бедный новый башмак! Его уже нельзя было поправить.

– О, Федя, как тебе не стыдно говорить такие вещи! Это вовсе не бешеная собака, а просто Катон, который и мухи не обидит.

– Ах, Лиза, почем же я знал, что ты упадешь? Мне только хотелось, чтобы ты пробежалась немножко. Я очень жалею, что ты ушиблась, я раскаиваюсь в своей глупости. Не можешь ли ты меня простить?

– Постараюсь, – отвечала Лиза, делая над собой большое усилие, чтобы проглотить обиду, и тихонько проговорила с глубоким вздохом: – Два!

В школе Федя вел себя всё время крайне беспорядочно. Во-первых, он взял у сестры порисовать карандаш и потерял его; затем, как раз в ту минуту, когда она встала, чтобы присоединиться к своим классным подругам, шалун протянул ноги как только мог длиннее, и Лиза споткнулась о них и упала при общем смехе, весьма этим сконфуженная. Брат, конечно, принялся уверять, что он «нечаянно» и что, дескать, ему ее «очень жалко». Чем же он виноват, что у него такие громадные ноги? Он так старался упрятать их обе под скамейку; что же ему делать, если они не помещаются? Он так глубоко огорчен этим случаем.

Терпеливая маленькая Лиза должна была простить еще раз.

В течение остального утра она претерпела от Феди еще две-три обиды, о которых было бы слишком долго рассказывать.

Но обратимся прямо к их выходу из школы. Тут Лиза с ужасом увидела, что погода вдруг изменилась и дождь полил как из ведра; но Федя занял у кого-то зонтик, раскрыл его, взял под руку сестренку и храбро пошел вперед.

– Осторожнее! – кричала Лиза. – Ты так раскачиваешь зонтик, что с него каплет мне прямо на голову!

– Надеюсь, что ты не умрешь от нескольких дождевых капель, – возразил Федя.

Дома бедная девочка с горестью увидела, что зонтик полинял и что хорошенькая розовая подкладка ее капора была совершенно испорчена грязными полосами.

– В самом деле, это уж слишком! – сознался Федя при виде ее огорчения. – Честное слово, Лиза, я это не нарочно! Если бы ты знала, до чего мне тебя жаль, ты наверняка бы простила меня.

– Я тебя прощаю, – сказала Лиза с усилием.

Потом она принялась что-то высчитывать по пальцам и произнесла наконец со вздохом: – Семь!

– Что ты целый день считаешь? – спросил ее брат с любопытством.

Она ничего не отвечала и весело побежала обедать, повторяя про себя:

– Семь раз! Ах, как это было трудно и как я рада, что больше прощать не нужно: я просто не выдержала бы больше.

После обеда детям нужно было заниматься уроками к следующему дню.

– Ох-ох-ох! – зевнул Федя. – Прежде чем примусь за это тройное правило, которое мне так надоело, заведем-ка один раз ящичек с музыкой, который тебе подарил дядя. Пусть он нам сыграет пьесу.

Глазки Лизы заблестели. Она поддалась искушению и выбежала из комнаты. Вскоре она возвратилась со своим сокровищем и с величайшей осторожностью завела ящик позолоченным ключиком; но лукавый Федя тихонько от нее вставил щепочку в хрупкий механизм [15] Механизм – внутреннее устройство всякой машины. , так что чудесный ящик оставался безмолвным, когда девочка приготовилась слушать.