Эрих Фромм - Вы будете как боги

История исхода из Египта, если рассмотреть ее в деталях, подтверждает упомянутые выше принципы. Она начинается так: «Спустя долгое время умер царь Египетский. И стенали сыны Израилевы от работы и вопияли, и вопль их от работы восшел к Богу. И услышал Бог стенание их, и вспомнил Бог завет Свой с Авраамом, Исааком и Иаковом. И увидел Бог сынов Израилевых, и призрел их Бог» (Исх. 2:22–25). В тексте не говорится о том, что сыны Израилевы плакали или молили Бога, но что Бог услышал их стенания по причине угнетения и понял. Стенания, которые не имели направленности, нашли дорогу к Богу, потому что Бог понимает страдание. Еврейское слово «ва-еда» – [78] Происходит от глагола «яда», часто употребляемого в смысле «пронизывающе, глубоко знать». Так говорится о знании Богом человека и знании человеком человека. Такое значение глагола также объясняет, почему он может использоваться применительно к плотскому познанию. правильно переводить как «он знал» или «он понял». Как отмечал в своих комментариях Нахманид, «хотя дети Израиля не заслуживали освобождения, их стенания вызвали милосердие Бога по отношению к ним». Главное в этом то, что стенания не обращены к Богу, но Бог понимает страдание и поэтому решает помочь [79] Нельзя не вспомнить слова пророка: «„Меня найдут не те, кто ищет меня“, – сказал Господь». .

Следующим шагом явилось откровение Бога Моисею как предпосылка его миссии освободителя детей Израиля. Бог явился ему в кусте, и «терновый куст горит огнем, но куст не сгорает» (Исх. 3:2). Куст символизирует парадокс всего духовного существования: по контрасту с материальным существованием его энергия не убывает, когда используется. Бог открывает себя Моисею не как Бог природы, а как Бог истории, как Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова. В своем откровении он повторяет, по сути, те же фразы, которые мы уже обсуждали. Он говорит: «Я увидел страдание народа Моего в Египте, и услышал вопль его от приставников его; Я знаю скорби его, И иду избавить его от руки Египтян и вывести его из земли сей в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед» (Исх. 3:7–8). Снова текст делает ясным то обстоятельство, что евреи не взывали к Богу, но из-за их приставников, т. е. из-за их страданий, он услышал их. Требуется всеведение Бога, глубокое понимание, чтобы услышать вопль, который никогда не был обращен к нему. И снова, в третий раз, повторяется та же идея: «И вот, уже вопль сынов Израилевых дошел до Меня, и Я вижу угнетение, каким угнетают их Египтяне» (Исх. 3:9). Бог говорит здесь, что он убедился в наличии угнетения и что это, как и страдание, стало достаточной причиной для его вмешательства. Теперь Бог выдвигает к Моисею прямое требование: «Итак пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выводи из Египта народ Мой, сынов Израилевых» (Исх. 3:9).

Реакцией Моисея на это приказание являются шок и отказ. Он, как и многие более поздние еврейские пророки, не желает быть пророком. (И можно добавить, что любой, кто хочет быть пророком, таковым не является [80] Причины этого нетрудно увидеть. Пророк должен говорить только из внутренней потребности сообщить о своем видении, и только тогда его видению и его голосу можно доверять. Если же он мотивирован нарциссическим желанием стать вождем или спасителем, достоверность его вести и искренность его голоса сомнительны. Отсутствие нарциссической мотивации – один из главных критериев истинности пророка как в прошлом, так и теперь, и, возможно, нет другой причины, кроме этого психологического требования, того, что пророков мало. .) Первым возражением Моисея против приказания Бога является такое: «Кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести из Египта сынов Израилевых?» (Исх. 3:11). Так не говорит человек, исполненный гордости за то, что избран для миссии, это слова человека, свободного от нарциссизма, который, несмотря на свои необыкновенные таланты и гений, осознает свое несоответствие задаче, которую он должен выполнить. После того как Бог отмел его первую мольбу, Моисей выдвигает второе возражение: «Вот, я прийду к сынам Израилевым и скажу им: „Бог отцов наших послал меня к вам“. А они скажут мне: „Как Ему имя?“ Что сказать мне им?» (Исх. 3:13).

Моисей поднимает здесь главный вопрос, касающийся парадокса революции. Как можно обращаться к разуму людей, когда они не готовы? Более конкретно: как можно призывать людей от имени Бога истории, т. е. собственной активности человека, когда люди привыкли поклоняться идолам – вещам , которые могут и должны иметь имя? Ответ Бога представляет собой первую из разнообразных уступок, которые он делает в силу неготовности людей. Несмотря на то что он не имеет имени, он называет Моисею свое имя – то, которое он может использовать, чтобы быть понятым евреями. Его ответ, как я уже указывал выше, в свободном переводе звучит как «Мое имя – Безымянный» [81] Интересно отметить, что комментатор Овадия бен Яков Сфорно из Италии (1475–1550) интерпретирует слова, обычно переводимые как «Я есмь Сущий» как указание на решимость Бога устранить всю жестокость и притеснение, которые могут угрожать существованию человека. Другими словами, для него суть Бога – сохранение свободы и тем самым жизни. Его комментарий – пример проявления духа ренессансного гуманизма, совершенно отличного от средневекового духа, который мы находим в комментариях Раши. . Совершенно ясно, что имя «Безымянный» есть лишь имя для данного момента, что на самом деле Бог имени не имеет, будучи Богом истории, Богом действия [82] Можно упомянуть любопытный хасидский комментарий к этому пассажу. Задается вопрос: почему Бог говорит: «Я Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова», а не «Я Бог Авраама, Исаака и Иакова»? Ответ заключается в том, что такая формулировка указывает на то, что у двух отдельно взятых людей не может быть одного и того же Бога, что Бог – это всегда индивидуальное переживание каждого человека. .